не зажимайте денежку. Я почему-то уверена, что сорок тысяч у вас где-то прикопаны и ещё на безбедную жизнь останется. Сейчас это лучшее, что вы можете сделать для своей семьи.
– А вы… Вы ведь получите долю из этих денег? – теперь в голосе дона Алонсо прозвучало возмущение.
– Если меня не повесят, – рассмеялась девушка. И… запела. По-русски.
Призрачно всё в этом мире бушующем.
Есть только миг – за него и держись!
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь.
При звуках незнакомой речи у многих испанцев глаза полезли на лоб. Они не знали, о чём эта песня, но… Не зря, наверное, в двадцатом веке уверяли, что музыка – универсальный язык. Люди, отродясь не слышавшие русского языка, не разумом – сердцем понимали её смысл…
Вечный покой сердце вряд ли обрадует,
Вечный покой – для седых пирамид.
А для звезды, что сорвалась и падает,
Есть только миг, ослепительный миг.
Пусть этот мир вдаль летит сквозь столетия,
Но не всегда по дороге мне с ним.
Чем дорожу, чем рискую на свете я?
Мигом одним, только мигом одним!

10
– Что… что она делает? – капитан решил, будто ослышался.
– Поёт, – хмыкнул Старый Жак. – По-русски. Ни хрена не понять. Уже три часа заливается, и ни разу не повторилась. Испанцы воют, умоляют избавить их от этой пытки. А по мне так недурно голосит, я бы ещё послушал.
– Успеешь наслушаться, – буркнул Причард. – Что парни говорят?
– Говорят, она была в своём праве, и ты не можешь её ни казнить, ни выгнать с корабля в первом же порту.
– Так… – Капитан, и без того хмурый, как грозовая туча, совсем помрачнел. Положительно, девчонка выиграла этот первый поединок с ним. Нужно было, во-первых, сохранить своё лицо перед командой, во-вторых, показать, что его слово на борту «Орфея» значит очень многое, а в-третьих, придётся каким-то образом договариваться с девчонкой. Да, именно договариваться, как бы дико это ни звучало. Может, она и не желает его подсиживать, но первый шаг к месту на квартердеке уже сделала. – Веди её сюда. Перемолвлюсь парой слов.
– Только не убейте друг друга, – заржал Жак. – Что ты, что она – одного поля ягоды.
– Веди давай, не то шею тебе сверну, дублёная шкура! – взъярился Причард. – Одна нога здесь, другая там!
Старый Жак знал, что в такие моменты капитану лучше не перечить. Через пять минут девушку доставили к нему.
– Садись, – он хмуро кивнул в сторону сундучка, на котором в самом деле было довольно удобно сидеть. Каюта не была особенно просторной, и они сидели совсем рядом друг с другом. – Разговор будет серьёзный, и чем он закончится, зависит от степени твоей откровенности. Ложь я нутром чую, так что лучше тебе говорить правду. И запомни: далеко не каждый капитан стал бы разбираться, в чём тут соль. Что не ясно?
– Да всё яснее некуда, – сказала вмиг ставшая серьёзной Галка. – Раз всё сказанное останется только между нами, почему не пооткровенничать? Только без обид, кэп. Хочешь правды? Хорошо. Буду говорить то, что думаю, и боюсь, не всё сказанное тебе понравится.
– Это меня устраивает, – разбойничья рожа Причарда вообще могла напугать кого-нибудь с нервами послабее, а сейчас, казалось, он вовсе готов был съесть девчонку. С косточками. – Выкладывай начистоту – какого чёрта тебе вздумалось поиграть в благородство?
– С чего ты взял, будто это была игра? – Галка его нисколько не боялась, и он это чувствовал. – Одно дело померяться саблями с вооружённым противником, когда твои и его шансы равны. Тут я крови не боюсь, ты мог в этом убедиться. И совсем другое – воевать с безоружными.
– Потому что это подло? – прищурился капитан.
– Потому что это занятие для дерьма, а я человек.
– Значит, хочешь выплыть чистенькой из нашего болота. Видал я таких чистоплюев, с пеньковым галстуком на шее.
– Так повесь меня, – девчонка ехидно усмехнулась. – Нет, кэп, ты этого не сделаешь. А знаешь, почему? Ты не можешь понять, чего я хочу на самом деле, и тебя это бесит. Ты думаешь, будто я мечтаю выжить тебя с корабля? Выбрось из головы. Да, я хочу однажды стать капитаном, как бы это ни было для тебя нелепо. Но не это главное. Знаешь, о чём я думала, когда встала между испанцами и командой? Я не хотела, чтобы парни оказались дерьмом…
– Бабьи глупости, – капитан намеренно не повышал голос – ещё не хватало, чтобы их подслушали. – Все мы и так дерьмо. Испанцы есть испанцы, а я ненавижу их. Веришь, что у меня есть для этого причины?
– Верю.
– Тогда засунь свои умные рассуждения себе в… карман и не дёргайся. Не то в следующий раз я тебя точно повешу.
– Ах, вот мы как заговорили, – голос и взгляд девчонки стали злыми. – Погоди кипятиться, кэп. Выслушай до конца, а потом уже можешь бушевать, сколько влезет. Ты ведь меня, кажется, пооткровенничать вызвал? Думаешь, я не понимаю, куда попала? Да, здесь не парадиз. Да, вы – морские волки, а не ангелы с крылышками. Да, испанцы тоже одной с вами закваски. А теперь представь на минутку, что ты отдал приказ команде… гм… развлечься с пленными. И команда этот приказ выполнила. А я как дура стояла в сторонке, молчала в тряпочку и размышляла о жестокостях этого мира. Что же тогда выходит? Испанцы дерьмо потому, что они испанцы. Ты дерьмо, потому что отдал такой дерьмовый приказ. Парни тоже дерьмо, потому что его выполнили. И я дерьмо, потому что всё это допустила. Шикарная картина: корабль, доверху набитый дерьмом. И вообще, весь мир дерьмо, потому что злые творят зло, а типа добрые возводят очи горе и скорбными голосами философствуют о том, как это плохо… Самому не противно? Лично мне это уже давно остофигело. А если бы ты хоть раз поинтересовался, что я впариваю парням на тренировках в теоретической части, то ты бы и сам кое до чего допёр, без моих пояснений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99