Он видит, что его сыновья направляются вверх по холму. Он говорит:
– Куда это вы, Скарпхедин?
– Искать твоих овец.
Ньяль говорит:
– Вы бы не вооружались, если бы вы и впрямь собирались за овцами, – у вас, верно, иное дело.
– Мы едем ловить лососей, отец!
– Если это так, то желаю, чтобы лов был удачным.
Они уехали, а Ньяль пошел назад в дом и сказал Бергторе:
– Там твои сыновья со всем оружием. Это ты их, верно, подбила на что-нибудь.
– Я их поблагодарю от всего сердца, если они расскажут мне, что убит Сигмунд.
XLV
Вот сыновья Ньяля подъехали к Фльотсхлиду, переночевали под склоном, а когда стало рассветать, поехали к Хлидаренди. В это же утро поднялись Сигмунд и Скьяльд и собрались ехать за лошадьми. Они захватили уздечки, взяли на лугу лошадей и уехали. Лошадей они нашли между двумя ручьями. Скарпхедин увидел их, потому что Сигмунд был в красном плаще. Скарпхедин спросил:
– Видите вы красное чучело?
Они вгляделись и сказали, что видят. Скарпхедин сказал:
– Ты, Хаскульд, останься здесь. Тебе ведь часто приходится ездить в этих местах одному, без зашиты. Я беру на себя Сигмунда – это будет, по-моему, подвигом, достойным мужчины, а вы, Грим и Хельги, убьете Скьяльда.
Хаскульд сел на землю, а они подошли к тем двоим. Скарпхедин сказал Сигмунду:
– Бери оружие и защищайся! Это теперь тебе нужнее, чем порочить нас в стихах!
Сигмунд взял оружие, а Скарпхедин тем временем ждал. Скьяльд схватился с Гримом и Хельги, и начался жестокий бой. У Сигмунда был шлем на голове, у пояса меч, а в руках щит и копье. Он бросился на Скарпхедина и тотчас же нанес ему удар копьем и попал в щит. Скарпхедин отрубил древко копья поднял секиру и разрубил Сигмунду щит до середины. Сигмунд нанес Скарпхедину удар мечом и попал в щит, так что меч застрял. Скарпхедин с такой силой рванул щит, что Сигмунд выпустил свой меч. Скарпхедин ударил Сигмунда секирой. Сигмунд был в кожаном панцыре, но удар секиры пришелся в плечо, и секира рассекла лопатку. Скарпхедин дернул секиру к себе, и Сигмунд упал на колени, но тотчас же вскочил на ноги.
– Ты. склонился передо мной, – сказал Скарпхедин, – но прежде чем мы расстанемся, тебе придется все же умереть.
– Плохо мое дело, – сказал Сигмунд.
Скарпхедин ударил его по шлему, а потом нанес ему смертельный удар.
Грим отрубил Скьяльду ступню, а Хельги проткнул его копьем, и он сразу умер.
Скарпхедин увидел тут пастуха Халльгерд. Он отрубил голову Сигмунда, дал ее пастуху и попросил отнести ее Халльгерд. Он сказал:
– Она узнает, не эта ли голова сочиняла о нас порочащие стихи.
Как только они уехали, пастух бросил голову на землю, потому что он не смел этого сделать, пока они были там. Они ехали, пока у Маркарфльота не встретили людей. Они рассказали им о том, что случилось. Скарпхедин объявил, что убил Сигмунда, а Грим и Хельги – что убили Скьяльда. Потом они поехали домой и рассказали Ньялю о том, что случилось. Тот сказал так:
– Да будет счастье вашим рукам! Тут уж нам не назначат виры!
Теперь надо рассказать о том, как пастух вернулся в Хлидаренди. Он рассказал Халльгерд о том, что случилось.
– Скарпхедин дал мне в руки голову Сигмунда и попросил отнести ее тебе, но я не посмел сделать это, потому что не знал, как ты отнесешься к этому, – сказал он.
– Плохо, что ты не сделал этого, – сказала она, – я отдала бы ее Гуннару, чтобы он отомстил за своего родича или сделался бы всеобщим посмешищем.
Затем она пошла к Гуннару и сказала:
– Знай, что Сигмунд, твой родич, убит. Его убил Скарпхедин, и он велел отнести мне голову.
– Этого следовало ожидать, – сказал Гуннар. – Что посеешь, то и пожнешь, а вы со Скарпхедином сделали немало зла друг другу.
И Гуннар ушел. Он не начал тяжбы из-за убийства и ничего не предпринял. Халльгерд часто напоминала ему о том, что за Сигмунда не заплачена вира. Но Гуннар не обращал внимания на ее слова.
Прошли три тинга, на которых, как люди думали, Гуннар мог бы начать тяжбу. И вот у него случилось трудное дело, которое он не знал, как решить. Он поехал к Ньялю. Тот принял Гуннара очень хорошо. Гуннар сказал Ньялю:
– Я пришел просить у тебя совета в трудном деле.
– Ты вправе просить его, – сказал Ньяль и дал ему совет.
Гуннар встал и поблагодарил его. Тогда Ньяль взял Гуннара за руку и сказал:
– Давно пора заплатить виру за твоего родича Сигмунда.
– За него давно заплачено, – сказал Гуннар, – но я не откажусь, если ты сделаешь мне почетное предложение.
Гуннар никогда не говорил плохо о сыновьях Ньяля. Ньяль хотел, чтобы Гуннар сам назначил виру. Тот назначил две сотни серебра, а за Скьяльда не назначил ничего. Ньяль сразу же уплатил сполна. Гуннар объявил об их примирении на тинге в Тингскаларе, когда там было всего больше народу. Он рассказал о том, как они поладили, и о злых словах, из-за которых погиб Сигмунд. Он сказал, что кто будет повторять эти слова, пусть пеняет на себя. Гуннар и Ньяль говорили, что ничто не может их поссорить. Так оно и было, и они всегда были друзьями.
XLVI
Жил человек по имени Гицур Белый. Его отцом был Тейт, сын Кетильбьярна Старого из Мосфелля. Мать Гицура звали Алов. Она была дочерью херсира Бадвара, сына Викинга-Кари. Гицур был отцом епископа Ислейва. Мать Тейта, Хельга, была дочерью Торда Бородача, внучкой Храппа, правнучкой Бьярна Воловьей Ноги. Двор Гицура Белого назывался Мосфелль. Он был большим хавдингом.
Еще будет речь в саге о человеке по имени Гейр Годи. Его мать, Торкатла, была дочерью Кетильбьярна Старого из Мосфелля. Двор Гейра назывался Хлид. Они с Гицуром во всем помогали друг другу.
В это время в Хове, на равнине Рангарвеллир, жил Мард, сын Вальгарда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101