Не исключена возможность, что уком решил сделать тебя типичным примером для развертывания движения! – Ли Госян по-прежнему говорила очень гладко и отчетливо. Слыша ее, Гу Яньшань каждый раз жалел, что такой великолепный голос не находит себе достойного применения. Почему ее не взяли дикторшей на радио?
Он лишь холодно кивнул ей. Вообще, у него были к ней сложные чувства – презрение, смешанное с жалостью и в то же время некоторым уважением. Подумать только: эта баба сейчас представляет уком, держит в своих руках судьбы всех сельчан, в том числе и его самого! Начальство ее уважает, люди вынуждены ее терпеть, она устраивает одно собрание за другим, выступает, поучает, подсчитывает чужие доходы, словно свои собственные, рассуждает о марксизме-ленинизме, о классовой борьбе, о «четырех чистках» и «четырех нечистых». Говорит по два-три часа и даже не кашлянет, глотка воды не выпьет, как будто ее в специальном вузе обучали без передышки произносить всякие революционные слова.
– Ну как, о чем ты думал все эти дни? На мой взгляд, даже более сложные проблемы не трудно решить, если честно говорить о них с коллективом. К тому же мне лично хотелось бы, чтобы ты как можно раньше отмылся, вышел из этого чулана и вместе с революционными массами всего села включился в великое движение по перегруппировке классовых рядов и новому воспитанию кадровых работников! – одним духом произнесла Ли Госян и, чтобы подчеркнуть свою искренность, растрогать «солдата с севера», добавила: – Как видишь, я специально пришла сегодня одна, без других членов группы, чтобы поговорить с тобой по душам. Да и какая у меня может быть предвзятость по отношению к тебе!
Но Гу Яньшань не растрогался, а только взглянул на нее, как бы говоря: болтай все что хочешь, а мне с тобой толковать не о чем. Ли Госян почувствовала эту неприязнь и решила слегка уколоть его, чтоб не зазнавался. Она достала из кармана густо исписанный блокнот, неторопливо полистала его и, добравшись до нужной страницы, уже совсем другим, официальным тоном начала:
– Гу Яньшань, здесь есть один интересный подсчет, который тебе не мешает послушать. Как установила наша рабочая группа, со второй половины шестьдесят первого года, то есть за два года и девять месяцев, в вашем селе было сто девяносто восемь базарных дней – из расчета шесть в месяц. Перед каждым из этих дней ты продавал новой капиталистке лоточнице Ху Юйинь по шестьдесят фунтов риса, из которого она делала рисовый отвар для дальнейшего обогащения. Итого ты продал ей одиннадцать тысяч восемьсот восемьдесят фунтов риса. Это факт?
– Больше десяти тысяч фунтов?! – чуть не подскочил Гу Яньшань. Действительно, эта сумма была для него неожиданной, он не занимался такими дотошными подсчетами.
– Немало, правда? – иронически усмехнулась Ли Госян почти одними глазами. Она явно наслаждалась: всего раз уколола, а он уже подпрыгнул, с ним нетрудно будет сладить.
– Но ведь это рисовые отходы, а не настоящий «рис из государственного амбара», как говорится в приказе! – громко заспорил Гу Яньшань, уже не в силах сдерживать свою ярость.
– Отходы или рис – какая разница? Разве ты как заведующий зернохранилищем имеешь право взять из амбара десять тысяч фунтов? Ты что, сажал их, сеял? Откуда ты мог их взять, как не из государственного амбара? Ты докладывал об этом в уездный отдел продовольствия? Кто тебе дал такие полномочия? – Ли Госян по-прежнему сидела не двигаясь, но говорила, как скорострельная пушка.
– Отходы – это отходы, а рис – это рис. Я продавал ей отходы по установленной цене, как и другим лицам и организациям. На все есть счета, можете проверить. Я никакой выгоды не получал!
– Ах, все так чисто? В то, что ты не получал денежной выгоды, мы можем поверить, но ты получал холостяцкую выгоду… – не моргнув глазом, парировала Ли Госян. Она по-прежнему испытывала злорадство – точно охотник, который видит, как в его сети попадает глупый горный козел. – Неужели такие вещи тебе должна объяснять рабочая группа?
– Что это за холостяцкая выгода?
– А то, что эта лоточница – первая красавица на селе и очень соблазнительна!
– Как вы, женщина, можете говорить такое!
– Не притворяйся! На свете нет котов, которые бы не любили лакомиться рыбкой. Тебе еще не поздно признаться. Когда началась ваша связь? У нее по этой части наследственный опыт, еще мать ее была проституткой!
– У меня с ней связь?! – всплеснул руками Гу Яньшань и даже отступил на два шага. Глаза его чуть не вылезли из орбит.
– А что? – не без кокетства переспросила Ли Госян, склонив набок голову.
– У меня с ней связь? У меня? – повторил Гу Яньшань. Жилы на его лбу набухли и зашевелились, точно синие дождевые черви. Пятиться в изумлении он уже не мог – позади была стена. – Вот что, Ли Госян, зови сюда членов своей группы, я сниму перед вами штаны и покажу, способен ли я… Ой, будь я проклят, что я сказал…
– Да ты просто хулиган! – Руководительница группы хлопнула рукой по столу, как бы не в силах больше терпеть. Ее глаза округлились, брови встали торчком, все лицо излучало благородный гнев. – Как ты смеешь здесь хулиганить, старый негодяй? Если тебе не терпится снять штаны, я созову общее собрание села и можешь сделать это перед массами! А хулиганство перед женщиной, да еще руководительницей группы, тебе дорого обойдется!
– Я… я случайно это сказал, вы меня просто вынудили, у меня не было другого выхода… Будем считать, что я не говорил этих слов! – залепетал Гу Яньшань, закрыв руками лицо. Он был наивным человеком, без всякого опыта в интригах, и, когда его хватали за больное место, сразу сникал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81