Разговаривать старались вполголоса: тяжелые снежные шапки, казалось, грозно и неумолимо сползали с вершин.
Проводники чуть слышно инструктировали джигитов:
--Что необходимо делать в случае схода лавины? В первую очередь защитить дыхательные пути. Закрыть нос шапкой, шарфом, чем угодно - чтобы создать воздушную прослойку перед лицом. Барахтаться в лавине бесполезно, но когда она остановится, постараться как можно ближе оказаться к поверхности. Как определить где верх? Единственный способ: изо рта выпускают слюну, она стекает вниз. Кричать в снегу бессмысленно. Даже если спасатели будут находиться в десятках сантиметров над головой - не услышат, зато пострадавший услышит и голоса, и шаги.
Тропинка начала спускаться. Скоро граница, Пяндж, а там свои горы, безопасность. На лицах людей бродили улыбки, еще немного, и - отдых, радость за доставленный груз, богатый расчет. А груз, тяжелый, неудобный, упакованный в рюкзаки - отбивал спины, образовывал синяки и кровоподтеки.
Идти становилось веселее, начали встречаться редкие ели, ореховые саи, слепило солнце. А проводники остановились и замерли. Впереди, раскинувшись цепью, в камуфляжах и панамах, перепрыгивали с камня на камень пограничники. Видно было, как они махали им, приглашая сблизиться. Камалбек приказал залечь, он был взбешен. До дому - подать рукой, и опять эти неверные!
--Эй! Шурави! - крикнул он, всех русских презрительно называя "советские". - Разойдемся мирно!
Пограничники тоже попадали.
--Оставьте оружие и выходите по одному!
--Шурави! Здесь наша земля! Мы таджики! Не мешайте нам!
--Даем десять минут! - крикнул по-таджикски пограничник, выглядывая из-за булыжника. - Проверим документы и отпустим! Выходи без оружия!
Камалбек прицелился и выстрелил, пуля шлепнулась в камень и красиво запела. И сразу разгорелся бой. Хорошо обученные погранцы заходили с флангов, перебегали, ложились, то вскакивали, то, как змеи ползли меж валунов. Камалбек понимал, что необходимо отходить, но вражеский пулемет перехватывал инициативу. Он зарядил гранатомет и выпустил гранату в его сторону, взрыв - и пулемет умолк. Пока шел бой, двоих джигитов заставил рыть землю, спрятать груз. Нельзя, чтобы он попал в руки пограничников, а потом можно вернуться. Когда дело было сделано, груз захоронен, яма замаскирована, Камалбек, боясь окружения, приказал отступать. Но поздно, пока возились с грузом - "шурави" заняли склоны и теперь поливали их сверху перекрестным огнем.
--Бесмилля рахману рахим! - коротко помолился Камалбек. - С нами Аллах! Вперед!
Впереди мелькали озлобленные лица таджикских пограничников, нарушители поливали их свинцом, в ответ получали свинец, один за другим падали подкошенные джигиты. Прорваться сквозь цепь погранцов удалось двоим. Яростно отстреливаясь, Камалбек со слугой уходили от погони. И когда наконец полностью оторвались, выяснилось, что слуга тяжело ранен в ногу. Близился вечер. Камалбек перебинтовал его и, спрятавшись в каменной пещерке, прижавшись друг к другу, голодные, они тяжело забылись. Бедняга всю ночь стонал, просил воды, его мучил жар. А утром, скрипя зубами, Камалбек подхватил раненого и спотыкаясь, побрел вниз, к реке. Если переправиться на ту сторону - спасение. Выбивался из сил, отдыхал, снова поднимался, и, не слушая уговоры слуги застрелить его - тащил и снова скрипел зубами.
Берег был пустынен. Камалбек быстро наломал сухого камыша, как мог, соорудил плотик, положил на него больного, вошел в воду и поплыл.
Когда с трудом добрался до другой стороны и выбрался на берег, вытянув за собой плот - в изнеможении свалился лицом в песок, раскинув руки в стороны. Буксуя, вдоль реки, на воющем джипе, с телохранителями, спешил отец. Почихан.
30
--Здорово, брат!
--Что, поздравляю?
--Да. Вот, откинулся.
Грек внимательно осматривал собеседника. Перед ним стоял высокий красивый парень, руки в брюках, в зубах беломор с жеваным мундштуком. Одет в костюмчик черного цвета, на рукавах - пятнышки от жиринок и пыли. Кепка сдвинута на глаза, на губах хамоватая улыбка.
--Погоняло?
--Цацей называли.
Вокруг - народ, ждали акима, который должен разрезать ленту, открывающую презентацию новой пристройки областной больницы. Аким задерживался на двадцать минут, рядом с пристройкой на бетонной дорожке, музыканты из славянского общества исполняли рок-н-ролл и казахские народные мелодии.
--Отойдем!
Они выбрались из толпы и остановились возле навеса шашлычника, от мангалы тянуло аппетитным дымом. Грек, опираясь, положил руку на сооружение, напоминающее столярный верстак, где шашлычник разделывал мясо и резал лук. Тот недовольно на них косился, ловко стругая ножом тонкие ломтики хлеба.
--Мне передавали маляву на тебя. Я в курсе, сделал ты все как надо. Чем собираешься заниматься? Что умеешь, Цаца?
Цаца мечтательно вздохнул.
--Эх, пожрать бы сейчас! Да бабу! Давно не мацал... Стоит - как морковка!
Нахальным взглядом проводил девицу, фланирующую по тротуару туда обратно.
--Вот курва! Специально жопой вертит! Сечет ведь, что я влюблен!
Грек повернулся по направлению его взора и весело успокоил:
--Скинься в тюбик, там сыро и прохладно. Успеешь. Их блядей всех не перетрахаешь. Так что умеешь?
--Умею? Ты, командир, вздохнуть не даешь. Абшибиться умею, жухать не дурак, в картишки, там, перекинуться. Что ещё? Взять хавиру могу, зонт спустить...
--Ну ладно, Рыбкин! Уши не топчи, съезжай с базара. Бирку получил?
Цаца вынул удостоверение личности и небрежно, держа двумя пальцами, сунул Греку.
--Зачем? - отстранил Грек. - В отделе кадров лачпорт засветишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69