Иван Иванович подвинул к себе пепельницу, стряхнул пепел.
--Во-от. Теперь можно. - на правах хозяина сказал он. - Можно и о деле. - Несколько помолчал. - Я уполномочен, Булат-Сифон, от имени питерского сходняка предложить пятьдесят процентов. Ты знаешь. Мурловка эта, Мурка, - при упоминании её клички, лицо Ивана Ивановича перекосилось злобой, - позволила себе роскошь кидать воров. И не просто кидать, а кидать по-крупному. Плюс к тому завалить четырнадцать невинных людей. - Иван Иванович еле сдерживался. - Левушнице давно надо дать наркоз. Нам помощь нужна. Нужна, Булат.
--Ну, что ж. - Булат-Сифон запнулся, сглотнул слюну. - Мы собирали воров на конду. Нашему сходняку я зачитывал твою клеву, Иван Иванович. Аргументы весомые. - Булат-Сифон решил не говорить пока о своей обиде на Мурку. Не подвернись Ивана Иваныча, ей все равно объявлена была бы война. А теперь, по такому случаю, надо поломаться с понтом, набить цену, авось на будущее пригодится. Он вздохнул. - Плохо, что с бабой дело приходится иметь. - сказал он. - Бабы коварны и расчетливы, чуют опасность за километр, но вследствии природной глупости - почти не испытывают страха. А эта - умная стерва. И у неё двести пятьдесят стволов. Прикинь? Иван Иваныч? Алтушками она не занимается.
--Знаю, знаю. - нетерпеливо перебил Иван Иванович, сложив пальцы шелбаном и швырнув бычок за борт, в блестевшую от нефти воду. - Не крути статистику, Булат-Сифон. Тебя не устраивают пятьдесят процентов?
--Я и говорю. Устраивают. Только с неё возьмешь? Этот куплет мы спели, она не собирается их возвращать. Де-фолт!
--Ну, и...
--И помогу я тебе, Иван Иваныч, считай задаром. Символически. Десять процентов я завтра должен увести с собой.
--Ско-олько? Охренел, Булат? Десять процентов! - Иван Иванович медленно поднялся из-за стола. - Это не серьезно! Пять процентов. Пять! И то много. Остальные сорок пять после победы.
--Не катит. - качнул головой Булат-Сифон. - После победы никто ничего не возьмет. Не у кого будет. Или ты, Иван Иваныч, надеешься найти в её доме сундуки с изумрудами? Хотя... Хер его знает... Ладно, семь. Но не меньше!
--Шибер косоглазый! Ладно! Семь - так семь! Завтра с утра получишь. С таможней помочь?
--Не беспокойся, Иван Иваныч. С таможней в порядке.
--Лады.
Ударили по рукам. Опять спустились в кают-компанию обмыть соглашение.
--Теперь можно и расслабиться. - Булат-Сифон весело посматривал на Ланцета. - Можно и оттянуться! Молочком.
Выпили армянского коньяка, любимого коньяка Ивана Ивановича. Никакие Камю, Метакса и прочие не сравнятся с армянским, считал он. Только истинные любители с тонким вкусом могут по-настоящему оценить этот солнечный напиток. Держались все непринужденно, шутили, смеялись.
--Я вот, смотрю, Булат-Сифон, вы с помощником дополняете друг друга. поделился наблюдениями Иван Иванович. - Булат по фене - означает нож. А Ланцет по медицински - тоже нож. Арсенал!
--Действительно. - удивился Булат-Сифон. - Я на это не обращал внимания. А у тебя, Иван Иванович, погоняло по фене тоже, прямо прокурорское!
-- А ты думал! Знаешь, сколько мне лет? - вдруг спросил Иван Иванович. - Много! Помнишь песенку про вора, у которого отец прокурор? Жалостливая такая, наша, воровская. Раньше частенько напевали. Так вот, сочинили её про меня. У меня ведь отец прокурором в войну был, и до войны, и после. Ба-льшая сука! Собственноручно сдал меня синичкам по малолетке. И в зону определил, а потом приезжал, и на свиданках читал мне странички из краткого курса истории ВКПБ. Воспитывал. Пацанам конфеты и сало возили, а мне этот гад - толстую книгу. Песню, правда, немного переделали, у меня по-другому было. Помню, под Иркутском сидел - мороз, стужа, по щелям ветер воет, в бараке торчим, дубеем, раз - к барину вызывают. Оказывается, папочка прикатил, семьсот километров махнул, соскучился. Упрятал меня, и хоть бы угрызение совести на лице. Ни хрена! Лицо одухотворенное, мечтательное. Я тебе говорит, сын, сказать хочу о товарище Сталине. О нашем вожде и о партии большевиков, которые строят коммунистическое общество. Когда приедешь из лагеря - (звучало так, будто здесь лагерь пионерский) - много почитаешь литературы. А пока я сам расскажу. И заводил старую пластинку о светлом будущем через пятнадцать лет. Декохт у меня, голодуха, его самого сожрал бы, а он мне с бубновым заходом: "Ты, сын, не переживай, что я бердыч не привез. Соскучился, в спешке собирался, ну и забыл. Ведь ты и без того рад меня видеть? Ведь правда? Ведь так?" Семь раз паскуда приезжал, и только один раз привез кило комкового сахара и пачку папирос "Казбек". Вот, в честь папашки и погоняло получил прокурорское: Иван Иванович. Домой я, конечно, не вернулся, на товарняк - и во Владивосток, в порту приворовывал, кормился, пока снова не влетел. Там, кстати, и море залюбил. Ну, а как влетел, попал в одну из приморских зон, где и познакомился с Седым. У него с юности клок седых волос на башке был. Торчал белый пучок среди каштановой кущи. А через много лет, когда Седой тянул не знаю, какой уже срок, и ты с ним встретился в Приморье. Так?
--Так. - охотно отозвался Булат-Сифон. - Я тогда в Сибирь прикатил на заработки, народ там богатый был, беспечный. Для воров - Клондайк. Летом ездил работать, на зиму - назад, в Алма-Ату. Жил как король на именинах. Но в Тынде раз замели меня, шестаков развелось - тьма, вот один алеха, мразь, и заложил. Ссученым вором оказался дружбан мой. Я и под Иркутском отмечался, и под Красноярском, а с Седым встретился - да, в Приморье, в N-ской зоне. Любил Седой пожить. Баб любил, на юбки деньги спускал, и не жалел. От того и погиб, дурак. Я в Волгоград специально мотался, все выяснил.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69