Бывали, конечно, случаи, когда Суханову удавалось организовать для себя что-то вроде отпуска. На неделю уехать, например, в Нью-Йорк, который он любил, пожалуй, больше всех остальных городов мира - а за годы занятий бизнесом Суханов много где побывал, - или в Африку, которую любил значительно меньше Большого Яблока, но она тянула к себе недополученной в детстве экзотикой, впитавшимся в подсознание восторгом от волшебных строк "В Африки акулы, в Африке гориллы, в Африке большие, злые крокодилы".
Андрей Ильич Суханов иногда думал, что он очень счастливый человек. Это не означало, что жизнь его была легка, комфортна и насыщена одними только радостными или, на худой конец, просто приятными событиями вроде покупки нового автомобиля, вовсе нет. Большую часть своего времени он как раз занимался тем, что разбирался с проблемами, каждая из которых могла бы ввести в ужас большинство рядовых граждан, да и бизнесменов средней руки тоже.
Но когда у Андрея Ильича выдавалось время для того, что он называл "подумать о душе", он чувствовал удовлетворение, ощущал, что живет не зря и что жизнь его, какой бы сложной и рисковой она ни была, по большому счету, как говорят, "удалась".
За одним только исключением. Его жена и дочь - Вика и Надежда - уже несколько лет жили совершенно самостоятельной жизнью, и пути их почти не пересекались с дорогами, по которым двигался Андрей Ильич. Даже на мелкобытовом поле - на кухне, за завтраком, за ужином, в постели - он и семья, то есть люди, прежде являвшиеся единственным смыслом его существования, теперь были так далеки, как будто жили не в одной квартире, а по разные стороны океана.
Суханов с удивлением думал о том, что за два с лишним десятка лет совместной жизни не разглядел в Вике те черты, которые сейчас проявились в ее характере. Они были чрезвычайно неприятны Андрею Ильичу, настолько, что он сам сделал первые шаги в сторону и, оставаясь в семье, фактически ушел из нее.
С первыми деньгами, которые - сразу по-крупному, сразу успешно - заработал доктор наук, занявшийся бизнесом, и с первыми глотками свежего воздуха, сменившего затхлую, хотя и привычно-уютную атмосферу нищеты, царившей в доме ученого Суханова, Вика мгновенно превратилась в скучную, неумную клушу, в русский вариант мамаши из мексиканского сериала. Теперь ее занимали только походы по магазинам и долгие, многочасовые телефонные беседы со старыми и новыми подружками все о том же - о магазинах, тряпках, машинах, о том, в каком месте лучше строить дачу, куда поехать отдыхать летом... Суханову все это было до отвращения скучно.
Он обзавелся вторым телефонным номером (Суханов, конечно, давно имел мобильник, но дома любил пользоваться стационарным телефоном, даже не радио, а обычным, с толстым витым проводом) и, благо габариты новой квартиры Сухановых это позволяли, разделил жилище на две половины - свою и жены с дочкой.
Сделав это, он практически перестал с ними общаться. Деньги Вика брала у него сама. Зная ограниченный круг ее интересов и, как выяснилось, полное отсутствие фантазии, Суханов понимал, что банкротство по вине жены ему не грозит. Сексуальные же проблемы он решал с легкостью - с этим делом у обеспеченного человека в России проблем не бывает. Только свистни. А точнее, только бровью поведи.
Жизнь в офисе Андрея Ильича шла по привычным законам - работники фирмы "Город - XXI век", так же как и их начальник, не делили сутки на рабочие часы и время для отдыха. Если возникала производственная необходимость, работа могла идти с утра и до утра. А сейчас назрела именно такая необходимость, и Суханов не мог сказать, когда закончится этот неожиданный и неприятный аврал.
Охранник распахнул дубовую дверь и впустил генерального в холл, залитый мягким светом скрытых в подвесном потолке светильников. Две секретарши Танечка и Олечка, сидящие друг против друга даже не за столом, а за подобием широкого и длинного прилавка, специально смонтированного по воле дизайнера, который разрабатывал интерьер офиса, - приветствовали начальника обязательными улыбками. Открыв дверь ключом, Суханов вошел в кабинет.
Он гордился своим рабочим местом. Кабинет Андрея Ильича радикально отличался от тех, в которых сидели его московские друзья. То были не кабинеты даже, а апартаменты, набитые антикварной мебелью и самой современной аудио-видеоаппаратурой. По сравнению с ними рабочее место Суханова выглядело кельей аскета-затворника.
В просторной комнате не было ничего кроме массивного письменного стола обыкновенного, без излишеств, купленного на выставке-продаже "Офисная мебель". На столе имелись компьютер, стопка чистой бумаги и стакан с остро отточенными карандашами.
По старой привычке, которую Суханов обрел еще в аспирантские времена, он всем письменным принадлежностям предпочитал карандаш и чистую, не линованную бумагу.
Что же до документов, то их оформляет старший менеджер, Суханов только подписывает.
Андрей Ильич уселся на жесткий стул. Он считал кресло на рабочем месте лишней роскошью, причем роскошью вредной. На работе нужно работать, а не расслабляться.
Подумав минуту, он нажал на клавишу переговорника.
- Танечка!
- Да, Андрей Ильич.
- Крамской у себя?
- Кажется, был... Сейчас узнаю.
Через несколько секунд Танечка доложила, что Крамской у себя в кабинете.
- Вас с ним соединить?
- Да, будь добра.
В динамике Суханов услышал голос зама:
- Андрей Ильич, я слушаю вас.
- Зайди ко мне, Юра.
Суханов отключил переговорник и снял с пачки бумаги верхний лист.
Посреди белого поля он нарисовал квадратик, а в центре его написал одно-единственное слов - "Греч".
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121