Подошвы туфель вязли в плавящемся асфальте.
В этом году с первыми днями осени летний зной как будто выключился, словно кто-то, сверившись с календарем, щелкнул клавишей кондиционера. Солнце потускнело, сумерки с каждым днем наступали на несколько минут раньше, а горожане в одночасье сменили рубашечки с короткими рукавами и "бермуды" на свитера и осенние плащи.
Фары выхватили из темноты забор.
"Новый, - отметил Журковский. - Прежде его не было".
Машина въехала в распахнутые ворота и сразу же остановилась. Дачный участок у мэра был небольшой, но две машины впритык перед домом умещались. "Мерседес" Суханова замер, едва не клюнув бампером высокий джип, серой громадой преграждавший путь к крыльцу.
В окнах двухэтажного деревянного дома горел свет.
- Коля, посидишь здесь, - полувопросительно, но с интонациями приказа сказал Суханов водителю.
Тот молча кивнул.
- Пойдемте, Анатолий Карлович.
Дача, насколько Журковский мог разглядеть ее в свете фар, не изменилась с тех пор, как он был здесь в последний раз. Он ожидал увидеть обычный уже для середины девяностых "новорусский" дом - красный кирпич, башенки, стрельчатые окна, флигельки, теплицы, все, чем тешат себя мгновенно разбогатевшие или просто получившие доступ к "кормушке" простые русские люди, не отягощенные богатой фантазией и стремлением к оригинальности. Однако деревянная двухэтажная дача, которую супруги Греч приобрели в начале восьмидесятых, вовсе не походила на кричащие, заявляющие на всю округу о своей респектабельности и "крутости" постройки "новых русских".
Скрипнула дверь, на крыльце показался человек. В темноте Журковский не мог ни разглядеть его лицо, ни угадать личность по фигуре. В то же время незнакомец определенно кого-то напоминал, но в том, что это был не Греч, Анатолий Карлович был совершенно уверен.
"Охрана, должно быть", - подумал Журковский.
- Суханов, ты, что ли? - спросил человек каким-то очень уж знакомым голосом.
- Я, я. Кто же еще? Что, не ждали?
- Ну здорово, здорово!
Незнакомец протянул руку и шагнул с крыльца вниз. Последовало короткое рукопожатие, затем Суханов и тот, с узнаваемым голосом, обнялись.
- Ну, пойдемте в дом... Вечер добрый!
Незнакомец шагнул к Журковскому, и тут Анатолий Карлович наконец узнал обладателя голоса, будившего в нем какие-то странные, неопределенно-счастливые ассоциации. Вышедший им навстречу человек был не кем иным, как народным, заслуженным и еще бог знает каким артистом, но все титулы и звания бледнели перед его фантастической популярностью.
Люсин был не просто эстрадником. Фразы из его миниатюр, а главное, его интонации использовались как минимум тремя поколениями не только зрителей и слушателей - десятки тысяч людей по всей стране повторяли его шутки, каламбуры и едкие замечания по самым разным поводам, части его монологов стали настоящим народным фольклором.
Теперь, правда, Люсин больше выступал за границей - количество россиян, сменивших гражданство, было уже настолько велико, а эмиграция, прежде делившаяся на "волны", текла ныне такой полноводной, спокойной и мощной рекой, что аудитория у Люсина была практически в каждой из стран, относящихся к когорте "развитых".
- Слава, - сказал Люсин, шагнув к Журковскому и протягивая ему руку.
- Анатолий Карлович... Толя, - неожиданно для себя поправился Журковский, пожимая руку Люсина.
- Ну, пошли, пошли в дом. Сыро здесь у вас... Сырой какой-то Город! Суханов! Ты почему тут порядок не можешь навести? Распорядился бы насчет погоды! И Греч тоже... Мэр, называется! Не может климат наладить. Несерьезно у вас как-то дело поставлено. На самотек все пускаете. Политбюро на вас нет. Моя бы воля...
Они вошли в дом.
- Моя бы воля, - продолжал Люсин, - я бы вообще перенес этот Город, скажем, в Севастополь. А Севастополь - сюда. А что? Выход к морю. Только к Черному. Куда как приятнее, чем эта ваша Балтика...Ездили бы на уик-энды не в Финляндию, а в Турцию прямым ходом. Как идея?
Журковский огляделся. В просторном холле все было по-прежнему, как и почти пятнадцать лет назад, после того как Павел Романович Греч и Наташа, его жена, своими силами отремонтировали этот дом. Конечно, вдвоем они бы не справились, помогали друзья, Журковский тоже несколько раз приезжал, вытаскивал старый хлам со второго этажа, грузил в институтскую машину, чтобы отвезти на свалку, расчищал двор, даже на крышу залезал, помогал кровельщику менять черепицу, красил оконные рамы - работы было много, и работали все весело и легко.
"Молодые были", - подумал Журковский, но уйти в воспоминания ему не удалось.
- О! Толя!
Павел Романович Греч, сидевший на диване с книгой в руке, при виде гостей пружинисто поднялся на ноги и быстро шагнул к вошедшим.
- Как я рад вас видеть, если бы вы знали! Суханов! Ты молодец, что Толю привез! Как удачно! А мы сидим тут со Славой в гордом одиночестве, не знаем уже - то ли спать ложиться, то ли ужин готовить... Ну теперь-то точно отужинаем. Толя! Ты куда же вчера подевался? Я с тобой хотел поговорить... Ты исчез...
- Да там, Паша, такая суета была вокруг тебя, что я решил... Пойду, думаю, восвояси... Все равно не пообщаться.
- Да. Тем более что я сразу после лекции улетел в Москву. И только вот два часа назад вернулся. Вместе со Славой прилетели.
- Ну что, ужинать будем или как? - спросил Люсин.
- Да, да, конечно!
Греч широко улыбнулся.
- Конечно, поужинаем.
- Я займусь тогда. У меня уже ноги сводит от голода. - Люсин направился в сторону кухни.
- Ну что, Толя, как живешь? - спросил Греч.
Журковский пожал плечами и посмотрел на Суханова.
- Что-то случилось? - спросил Греч, в свою очередь переведя взгляд на Андрея Ильича.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121