Павел Романович, кажется, даже не обратил внимания на возвращение Суханова. Журковский вернулся к Островской и возобновил прерванный разговор - судя по обрывкам фраз, они обсуждали тезисы предвыборной программы Греча. Рядом сидела Галя, изредка вставляя какие-то замечания. Мендельштейн, стоявший у окна со стаканом пива в руке, вообще не обращал ни на кого внимания. Суханов с удивлением заметил, что в квартире находится еще и Радужный - проректор Института, человек, которого Андрей Ильич никогда особо не любил, да и Журковский, судя по всему, тоже.
"Этот-то каким образом здесь очутился? Интересное кино..."
Проректор сидел в глубоком кресле и смотрел на экран телевизора, где выплясывали "суперзвезды" отечественной эстрады. Суханов не разбирался в современной музыке, вернее, в том, что считалось теперь музыкой. Хотя его новое дело, а именно приобретение телевизионного канала, локального, со слабым передатчиком, но все же охватывающего своим вещанием город и часть области, вынуждало Андрея Ильича время от времени общаться с продюсерами, как раз и занимающимися раскруткой этих самых "звезд".
- Благотворительный марафон, - сказал Суханов, посмотрев на Люсина. Антон Боков делает.
- А-а, ну да... Конечно. Меня тоже звал.
- И что?
- Да я послал его. Нашел дурачка! Хватит с меня благотворительности. Всю жизнь одна благотворительность. На десять концертов - шесть, видите ли, в пользу бедных.
- И что же? Ты забил на благотворительность окончательно?
Суханов усмехнулся. Он был рад, что на него не набросились с расспросами о ночном инциденте.
- Нет, Андрюша. Конечно, нет. Просто, знаешь, надоело - и не мне одному отдавать деньги неведомо кому. На новые "мерсы", видишь ли. Что я, ребенок? Не знаю, что ли, куда эти благотворительные денежки текут? Я пашу, пашу, как конь, извини, а они себе в карман мои гонорары кладут...
- Боков, думаешь, такой же?
- А что, нет? Ты можешь доказать, что этот марафон действительно честный? Действительно такой белый и пушистый? Чего это вдруг? Все воруют, а Боков ни с того ни с сего возьмет и денежки отдаст... Сиротам. Или кому там?
- Нет, не сиротам. Вообще-то это не для денег делалось...
- Ага. А для чего? Для чего, если не для денег? У них все и всегда делается ради денег. Или я не прав? Ты бизнесмен, ты мне скажи - ты сам что-нибудь делаешь такое... ну, не для того, чтобы умножить свое состояние? Я утрирую, конечно, но по сути, по сути? А? Суханов? Что я, тебя плохо знаю, что ли? Ты мужик отличный, настоящий, тебе верить можно...
Люсин, как понял сейчас Андрей Ильич, был примерно в таком же состоянии, в каком пребывал хозяин квартиры. Что, в общем-то, было нормальным для окончания новогодней ночи. И то сказать - здоровые мужики, собрались, выпили, поговорили...
- Давай-ка выпьем, Слава, - сказал Андрей Ильич. - Тяжелая ночь у меня была. Устал. Рассуждать сейчас про деньги, знаешь ли, просто тошно. Пустые это разговоры.
- И то верно, - быстро согласился Люсин. - Только ты послушай, о чем там Крюков вещает. Целую лекцию задвинул. Я от них сбежал, не могу больше о высоких материях...
- И я не могу, - кивнул Суханов. - Что о них болтать-то, о высоких... Нам бы с низкими разобраться.
Греч хлопнул Крюкова по плечу, встал и подошел к столу.
- Знаете, господа хорошие, - сказал он, оглядывая всех присутствующих, верно говорят: нет худа без добра.
- Это ты в каком смысле? - спросила его жена.
- В том смысле, что мы собрались все вместе, - сказал Греч. - В том смысле, что кроме работы есть еще... есть еще мы сами. Такие, какие есть - все разные, но все... как бы это сказать... все из одного теста. В том смысле, что все мы прошли долгий путь и остались людьми. Смею надеяться, - поправил он себя. - Смею надеяться, что это так. Кроме работы, кроме всей этой суеты есть еще люди... Просто люди, которые сейчас находятся здесь. Есть ты, Толя... Греч посмотрел на Журковского. - Ты, Андрей... Есть все мы. Я буду банален, но иначе не скажешь - история, по крайней мере, наша, а нам ведь столько уже пришлось пережить, история эта говорит о том, что пока мы вместе, нас не удастся отодвинуть. Не удастся сломать. Никому. Примеры и попытки уже были, вы все их знаете и помните. И что же? Банально, я повторяю, банально все это звучит, но тем не менее истинная правда - в трудную минуту мы всегда приходим друг другу на помощь. И это не достоинство наше, это, как я думаю, образ жизни, способ существования. За вас, друзья мои!
Суханов с трудом сдержался, чтобы не прервать эту речь, показавшуюся ему совершенно неуместной, излишне театральной и искусственной.
Греч поднял бокал, и к нему потянулись чокаться - Журковский, Наталья Георгиевна, Галина, Мендельштейн, проректор Радужный, даже Крюков завозился в своем углу, встал, пошатнулся и приблизился к столу, держа рюмку в вытянутой руке.
Встали и Люсин с Сухановым.
- Ты что такой мрачный? - спросил Греч, после того как бокалы и рюмки снова оказались на скатерти.
- Да так... Устал.
- Что-нибудь удалось выяснить?
- Паша, не бери в голову. У тебя теледебаты на носу. Все будет нормально. Разберемся. Только я прошу - чтобы в прессе ни слова не было об этой истории.
- Почему? - спросил Журковский.
- Потому, - неохотно ответил Суханов. - Потому что не стоит сейчас выставлять себя в нелепом, смешном положении. Они на это и рассчитывали. Им нужна мелкая возня, разборки, скандалы... Не надо. Я просто чувствую, что это будет правильно.
- Что же, так все и оставить? - спросила Наталья Георгиевна. - Пусть гуляют безнаказанными? Скажи, Андрюша, их хоть поймали?
- Поймали, - ответил Суханов.
- Ну?! И что же ты молчишь?
- Я не молчу. Вы беседовали, я не хотел с порога все это вываливать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121