Погасите и выкинете потом, в коридоре. Она одела туфли и встала из-за стола. Марина и Кореянка Хо по-прежнему работали, не обращая внимания на окружающих. - Живые себя неадекватно чувствуют, - сказал второй санитар авторитетно. - Девочки, слышите? - сказала Стелла Игнатьевна воспитательным голосом, третьего усопшего нам за истекший квартал возвращают. - Они там ничего не понимают, - сказала Марина, не поворачивая головы, - а вы, - она посмотрела на санитаров уничтожающе, - не можете клиентам ничего толком объяснить. Она снова наклонилась над двадцатилетней студенткой, лежавшей перед ней на столе. - В следующий раз присылайте их прямо ко мне, я с ними сама разберусь, сказала она, включила яркую галогеновую лампу и принялась тонкой кисточкой красить девушке пухлые детские губы в багровый цвет. - В-общем, смотрите сами, - недовольно сказал санитар с сигаретой, - чтобы нам больше людей туда-сюда не возить. Мы не негры, сами понимаете, наше дело маленькое. Они ушли. Стелла Игнатьевна подошла к каталке и откинула клеенку. На каталке лежал улыбающийся мальчик с бледным напудренным лицом, слегка позолоченными волосами и пунцовыми губами. В маленьком, прижатом к груди кулаке мальчик сжимал упаковку жевательной резинки. Стелла Игнатьевна пригляделась. В уголке рта у мальчика была аккуратно приклеена покрытая блестящим лаком капелька синтетической слюны с пузырьками внутри, как бы готовая скатиться по щеке на подушку во время сна. Кореянка Хо неожиданно заговорила. - Стелла Игнатьевна! - сказала она звонко и убежденно. - вы посмотрите последние журналы по похоронному делу. Французские, например. Там вообще покойникам пластические операции делают перед захоронением. - Девочки, - сказала Стелла Игнатьевна неуверенно, - я тоже слежу за прессой, я тоже знаю: новые направления, тенденции, конец двадцатого века. Но ведь даже американцы так своих покойников не раскрашивают. Это же поп-арт какой-то, самый настоящий! Двери отдела снова распахнулись и в помещение заглянул администратор Сева. - Афанасьева, - сказал он Марине, - там тебя какие-то пенсионеры на входе спрашивают. Стеллочка Игнатьевна, - обратился он к заведующей, - не забудьте: у нас сегодня междусобойчик в половине четвертого. - Спасибо, - сказала Марина. - Эй, Маленькая Будда! Подойди-ка сюда. - Это я, что ли? - недоверчиво спросила Кореянка Хо, откладывая в сторону бритву. - Да, а кто это еще может быть? - сказала Марина, оглядываясь. - Вы все-таки по мальчику пройдитесь еще разок, - сказала Стелла Игнатьевна. - Слегка. - Обязательно, - ответила Кореянка Хо. - Мы придем через пятнадцать минут, - сказала Марина, стаскивая резиновые перчатки. - Моя закончена, можете отправлять. - У них там холодильник сломался, в пятом, - сказала Стелла Игнатьевна, они просили, чтобы она сегодня у нас полежала. - Вы им там скажите, что мы не морг, - сказала Марина, - а то они его чинить будут три недели. Девушки вышли. Громко щелкнул, выключаясь, электрочайник. Стелла Игнатьевна развела в чашке пакетик растворимого кофе, достала из пачки сливочное печенье и, с чашкой кофе в руке подсела к центральному столу. Она посмотрела на загримированную девушку. В глубине души Стелла Игнатьевна считала, что мертвые, - это живые, которым двигаться надоело. - Ну, что, - сказала она девушке дружелюбно, хотя отлично знала, что в животе у мертвой, под страшным кривым швом находятся напиханные в беспорядке куски внутренностей и что под отпиленную крышку черепа, скальп на которую был натянут после трепанации как кухонная резиновая перчатка, тоже были затолканы всякие оставшиеся после вскрытия обрезки, свернутые в тугой ком, - вроде распогодилось, а? Марина и Кореянка Хо стояли в коридоре, возле выхода в просторный холл крематория. Из холла до них доносился вокзальный гул. Жалюзи на огромных окнах были уже три года как сломаны и половину холла заливал горячий солнечный свет. Возле справочной стойки толпилось несколько человек, один из них - в зимнем пальто с каракулевым воротником. - Вон они, - сказала Кореянка Хо. - Пошли. Она указала Марине на элегантного высокого мужчину в черном костюме, который только что отошел от стойки и что-то терпеливо объяснял женщине в черном платье. - Подожди, - сказала Марина. Неожиданно мужчина подошел к окну и заплакал. Женщина подумала и после паузы подошла к нему. - Вон они, - сказала Марина. - Кто? Эти?! - Да. - Не может быть. Кореянка Хо недоверчиво посмотрела на Ксению Петровну и Валентина Викторовича, сидевших в креслах в дальнем конце холла. На коленях Валентина Викторовича лежал плоский черный портфель. - Это ерунда какая-то, - сказала Кореянка Хо недовольно. - Это несерьезно. Они вышли из коридора и зашагали через холл, мимо украшенных похоронной бронзой входов в прощальные залы. - Вот они, - сказала Ксения Петровна удовлетворенно. Она смотрела на двух девушек в белых халатах, уверенно пересекающих крематорский холл. Одна из них стаскивала на ходу перчатки. От жары и от постоянного негромкого гула у Ксении Петровны каждую секунду могла начаться мигрень и она уже чувствовала неприятное давление в висках, от которого просторная панорама холла превращалась временами в дрожащее желе. - Ты шутишь, - сказал Валентин Викторович недоверчиво. - Вовсе нет, - ответила Ксения Петровна, - вот они: твои специалисты. Одна на девятом месяце. Другая чукча. Договаривайся. Девушки подошли. - Это вы? - спросила беременная. Не вставая, Ксения Петровна оглядела девушку с головы до ног. Та сняла, наконец, прозрачные резиновые перчатки, словно собиралась поздороваться, но руки не протянула и просто засунула перчатки в карман халата.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81