Убийство же молодого парня - патрульного милиционера люди не одобряли.
Все ждали, что произойдет дальше. Местная газета поместила коротенький и боязливый репортажик о происшествии, слегка потеснив для этого еженомерные советы огородникам-любителям, а также пространные и словоохотливые воспоминания участников далекой войны. Газета сухо и неохотно пообещала читателям информировать их о том, как дальше будет идти расследование.
О случившемся говорили везде. Говорили в магазинах, говорили на рынке, говорили в пригородных электричках.
Эдик с Артуром не убрались из города. Рассудив и взвесив все, они решили пока остаться. Информация об убийстве милиционера разойдется быстро. Тогда на всех дорогах, и даже за пределами краснодарского края, появятся специальные милицейские патрули. Будут проверять каждую машину и задерживать любого подозрительного. Лучше пока отсидеться.
Артур только что вернулся из города. Он принес сумку с продуктами и кое-какие новости.
- Воронов сказал, что берет расследование в свои руки. Сказал, что сам будет контролировать. - Артур выкладывал на стол пакеты с сыром и колбасой.
- Воронов? - Эдик прошелся вокруг стола. - Стремно.
Зам начальника туапсинского угрозыска Воронов был в городе человеком известным. Урки открыто его боялись. О жестокости Воронова рассказывали легенды. Говорили, что он может вытряхнуть что угодно и из кого угодно. Однажды он допрашивал налетчика, который не хотел называть соучастников. Не хотел пять минут. Не хотел десять. Потом Воронов пустил в штаны ему десяток живых ос.
И застегнул ширинку...
Урка раскололся через минуту.
Воронов знал не только пытки. Тридцатипятилетний сотрудник уголовного розыска был классным профессионалом. Говорили, что Воронов раскроет любое дело, если только захочет. И если его не подмазать.
- ...Это стремно, и нам нельзя в Туапсе долго сидеть. Неделю или полторы. Потом уезжаем.
Лена лежала в соседней комнате. Она поднялась наутро и захотела домой. Но Эдик показал ей свой нож - тот, самый, которым раньше прикончил Гришу. Лене пришлось остаться.
То, что произошло, теперь казалось ей ужасным. Зачем она пошла в ресторан с этим Эдиком? С самого начала ясно было, к чему идет. Лена знала, что не может нормально пить, знала, что быстро пьянеет. И все-таки пила то, что ей наливал Эдик. Зачем?..
Лена смотрела в окно. Ответа она не знала.
Артур достал колоду карт. Повертел в руке. Эдик смотрел на него вопросительно.
- На что играть хочешь?
- На козу твою.
Эдик, покачав головой, усмехнулся.
- А что у тебя?
Артур поднял ладонь. Сверкнул золотым перстнем на безымянном пальце.
- Идет?..
Лена, которая притаилась за дверью, слышала разговор. Она почувствовала, как сразу стало трудно дышать, а потолок наверху опустился ниже, стены тяжело сдвинулись.
Она не слышала, что ответил Эдик, но карты, вдруг, тихо захлопали по столу. Одна. Другая...
Лена подошла к окну. Что делать? Бежать отсюда?.. Эдесь второй этаж. Высоковато. А в дверь ее не выпустят.
Лена вернулась к дверной щелке и приложила ухо. Там, за дверью негромко хлопали карты, Эдик и Артур грязно, отвратительно ругались вполголоса.
Лена опять пошла к окну. Посмотрела вниз. За окном оставалась свобода. Свобода, куда так хотелось теперь вырваться. Лена представила себе свою кухню, Игоря с чашкой в руке... Все это казалось сейчас Лене ее потерянным раем. Раем, в который скорее всего уже не вернуться. Ведь как отнесется Игорь к тому, что произошло? Все меньше оставалось шансов, что он не узнает. Скорее всего узнает... Опять возникли те же образы. Опять их кухня, опять Игорь за столом, опять чашка с чаем. Все опять... Лена всматривалась жадно, словно бы старалась запомнить каждую деталь, каждую мелочь. Она прощалась с этой картиной.
Лена подумала, вдруг, что всегда ненавидела ту жизнь, которой жила раньше, всегда считала, что заслужила лучшее. Всегда старалась что-то изменить. Всегда искала свободы. И красивый Эдик пришелся кстати. Он предложил свободу. Но теперь, после всего, Лена ясно видела, что настоящая свобода осталась там, в прошлом. Это и была свобода. Свобода - когда можно свободно выбрать себе хозяина, того хозяина, которого хочется. Все остальное - химеры. Никакой другой свободы не существует. По крайней мере, здесь, в этой вот жизни. В той жизни, что вокруг.
Лена вернулась к двери. Из негромких коротких фраз она поняла, что игра закончена, и выиграл Артур.
Но, поговорив с минуту, Артур с Эдиком сели играть опять. Снова зашевелились карты. Участники игры материли друг друга и Лену.
Она присела на корточки. Все то, что происходило, было страшно. Ведь, Лена много уже чего видела в своей небольшой жизни. Много видела. Но вот только в карты на нее еще не играли.
Бумажные хлопки по столу звучали пугающе. Лена вспомнила свою подружку, университетскую сокурсницу Надю. Та по глупости вышла за сантехника, и муж, чтобы выместить на ней зло своей жизни, безобразной и горькой, бил жену шлангом. Еще вспомнила одну дальнюю родственницу, которой супруг с похмелья выбил половину зубов. Участковый хотел посадить мужа, но жена не дала. Кто будет кормить моих детей? - Спросила она участкового. - Вы?.. Самое страшное, - думала Лена, - это когда жизнь хочет тебя раздавить, а ты ничего, совсем ничего, не можешь поделать.
Она опять прислушалась. Игра шла по новой. И уже заканчивалась. Несколько последних хлопков - Эдик выиграл.
Лена закрыла глаза. Надо убежать отсюда. Надо отсюда убежать...
Она проснулась и долго смотрела на пустой потолок. Казалось, узоры среди белой извести пытаются рассказать ей что-то важное, что-то оставшееся в далеком и забытом прошлом.
1 2 3 4 5 6