- Казаками, - отвечает уверенно Маша. - Вот тут недавно отряд проходил - чтобы они все передохли, черти.
- Ну, - говорит дядя, почесав рукой грязную бороду - заходи вон в тот сарай, я тебе какие-нибудь штаны вынесу. Надо же помочь человеку, в беде пострадавшему...
Сидит Маша в сарае, дожидается. Входит опять старик и сует ей какую-то одежду. Одела она штаны из дерюжины, глянула на рубаху и обмерла: "Мать честная, - думает, - да это же моя гимнастёрка!" Тот же рукав надорван и чернильным карандашом на вороте метка обозначена. "И как, - думаю, - она сюда попала?".. Кажется, ясно как.
А хозяин в избу зовёт. Идёт Маша за ним. Поставила бабка крынку молока, шматок сала отрезала и хлеба ковригу:
- Ешь!
Ест Маша, а сама видит, что на окошке три револьверных патрона валяются. В том, что патроны валяются, конечно же, ничего странного - в те годы земля этим добром густо была пересыпана, и ребятишки ими вместо бабок играли, и бабы из них подвески делали, и мужики по хозяйству приспособляли. Но тут, от вида этих патронов, сердце так сильно у Маши забилось - словно бы известно было ему, сердцу, что-то такое, чего сама Маша ещё не знала.
Взяла она - и незаметно сунула все три штуки в карман.
- Ложись спать, - говорит хозяин. - Утром дальше пойдёшь. Сын Фёдор придёт, он тебя утром на дорогу выведет.
Положили Машу в сени, на солому, и обратила она внимание на то, что дверь изнутри на висячий замок заперли, так что не поймёт Маша, то ли она в гостях, то ли в ловушке.
Лежит тихо... Час проходит, но Маше не спится. Потом слышит она в окошке стук. Вышел тихонько хозяин, отпёр дверь, и прошли мимо неё в избу теперь уже двое.
Маша не вытерпела - подошла к двери и слушает...
Старик говорит:
- Слушай, сынок! Объявилась у нас в кустах девка, сидит и чего-то высматривает. Говорит, что казаки её раздели, - я заманил эту девку в хату. Пусть, думаю, поспит у нас до твоего прихода.
И отвечает ему вдруг почти что знакомым голосом этот большевик Фёдор:
- Брешет, гадюка! Это не иначе, как та потаскуха, чью одежду я сегодня забрал. И напрасно я эту гниду казацкую сразу не кончил, чтобы она не таскалась тут после... Где эта тварь? В сенях?.. Оружие есть у неё?
Как услшала Маша эти слова, и шаги в её сторону - сразу по лестнице на чердак...
Те шум учуяли; один отпирать бросился и другой с ним. А сам
старик лестницу с дубиной караулит.
Маша прямо с чердака махнула на землю. Грохнул возле неё выстрел, но мимо. Выхватила Маша наган. Видит она: с трёх сторон её окружают. Взвела курок, приготовилась.
- Сюда! - кричит возле неё большевик. - Тут она!
Только хотел выстрелить - так сразу на землю и грохнулся. А второй, думая, что это товарищ его стрелял, подбежал тоже и спрашивает:
- Ну что, кончил?
- Кончаю, - говорю ему Маша, и так же - в упор.
Подобрала патроны убитых - и в хату. А папаша у входа стоит и результатов дожидается.
Но увидев при луне Машу, закричал он и бежать бросился. Зашла тогда Маша в горницу. Видит, её шинель висит и ботинки.
"Вашего, - думает она, - мне не надо, а своё я назад заберу".
Вышла; вдруг блеснул огонь из кустов, и пуля ей обожгла руку.
"А, - думает, - вот как?" Схватила серняк с подоконника, чиркнула - и в крышу... Взметнулось пламя, как красная птица, на волю выпущенная.
А Маша бежать бросилась. Долго она бежала. Потом остановилась дух перевести.
Смотрит она, а зарево всё ярче и ярче. Потом грохот начался, точно перестрелка в бою... Это рвались от огня запрятанные в доме патроны...
Махнула Маша рукой и подумала: "Пропади ты пропадом, сгинь, большевистское гнездо!" Повернулась и пошла дальше в опасный путь, на дорогу выбиваться, своих разыскивать.
Миссиссага, 2003 г.

1 2