Я протянула руку и благодарно коснулась его прямых, жестких волос. Сквозь ставни едва брезжил рассвет второй рассвет в тюрьме. Суточное голодание! Наверно, это пошло бы мне на пользу, как и крепкий сон, в котором я, по-видимому, пребывала несколько часов. Ясность мысли вернулась ко мне - я понимала парня без слов и живо оценивала ситуацию.
Кое-как связав на груди и бедрах остатки своего хитона, я выскользнула вслед за своим спасителем в бесшумно приоткрывшуюся дверь - вторая попытка побега, теперь с сообщником. Вот уж не ожидала, что после всего случившегося смогу так радоваться! Мы мчались вниз по узкой тропинке среди камней и колючих кустов, удаляясь от проклятого сарая. Эйфория свободы сильная вещь! Босые изнеженные ступни не чувствовали боли, грудь жадно вбирала свежий предрассветный воздух и кровь мощными потоками бежала по венам, радуясь воскрешенной жизни. Мой спаситель останавливался, подавая мне руку, подсаживал меня на преграждающие дорогу камни, помогал спускаться по отвесным склонам.
Вдруг он резко остановился, прислушиваясь, и дернув меня за руку, повалил на землю. Я пыталась вырваться, но ладонь парня закрыла мой рот и он всем телом прижал меня к колючей траве. Я услышала, как совсем близко проехал автомобиль и даже обрывки гортанной речи. А потом воцарилась тишина - за кустами шуршала. попискивая. какая-то птица и очень громко, словно усиленное динамиками, колотилось рядом с моей щекой сердце парня. Я исподволь, снизу вверх посмотрела в его лицо и снова ничего не разглядела толком. Лишь смутное ощущение напряжения и юности, исходящее от молодых животных. Лет шестнадцать-семнадцать - нежная смуглая кожа с тонкой полоской редких усов, почти девичья длинная шея с пульсирующей жилкой и длинными прядями спутанных смоляных волос. От него пахло овцами и молоком, а ещё горькой полынью, растущей здесь в изобилии.
Я попыталась освободиться и парень отпустил меня, подтолкнув к краю площадки, на которой мы прятались. Прямо под склоном холма изгибалась петля проезжей дороги. Дорога спускалась вниз, к хорошо различимым уже вдали городским постройкам. А ещё дальше угадывалась в лиловатом мареве гладь теплого моря.
Парень указал пальцем в сторону города, а затем ткнул в мою грудь: "Polis! Polis!" - "Полиция". - Он хочет, чтобы я обратилась в полицию, поняла я и утвердительно кивнула головой - "Yes, yes".
Попробовала подняться на ноги и громко ойкнула - похоже, в стопу впилась заноза. Присев на большой плоский камень, я рассмотрела ногу и ужаснулась - даже сквозь слой серой пыли проступали кровавые ссадины, а стопа вспухла и пульсировала, словно обваренная кипятком.
Короткая фраза парня прозвучала вопросительно, я подняла глаза и увидела его побледневшее лицо с горящими глазами.
- Что? - спросила я и замотала головой, обозначив непонимание. Но тело хорошо поняло этот взгляд, в виски ударила горячая волна: ясно, спаситель молил о плате. Не требовал, а молил, хотя мощь его желания не оставляла никаких сомнений. Он дрожал, зрачки превратились в черные, помутненные страстью омуты.
Я отрицательно мотнула головой, парень приблизился и, взяв меня за руку, развернул к себе локоть. Кровь на длинной ссадине ещё сочилась, проступая алыми бисеринами сквозь корку подсохшей грязи. Я не успела и глазом моргнуть, а парень по-звериному зализывал мою рану. Его ладони оказались очень горячими и в каждом пальце, сжимавшем мое предплечье, пульсировала кровь. Эти ритмичные, убыстряющиеся удары передались мне, наши взгляды встретились и не расставались до того мгновения, пока я не осознала, что принадлежу ему, а охватившее меня блаженство и есть блаженство физического слияния.
Позхже я находила множество объяснений тому, что испытала нечто не похожее на все испытанное раньше по мощи и "букету" наслаждения. Уж слишком много эмоций было разбужено в эти странные дни, слишком обнажены нервы, спутаны и смятены мысли. Нечто первозданное, живописное, всепоглощающее высвободилось из пут "цивилизованного разума", скованного кодексом норм и правил. Торжествовало тело - бурно и ненасытно празднующее свое освобождение.
Под светлеющим лимонно шафрановым небом, среди истомленных жаром камней и трав, на ложе ноздреватого шершавого камня я испытала то, о чем и не подозревала ранее. Мой мальчик - мой неистовый, дикий мальчик так и остался незнакомцем, ни имени, ни лица которого мне не дано вспомнить...
Нас вывел из любовного транса отдаленный вой сирены. Выглянув вниз, мы увидели две желто-голубые машины с синими мигалками и зажженными, несмотря на утренний свет, фарами. Мы снова посмотрели в глаза друг другу и парень слегка оттолкнул меня, сказав что-то коротко и властно. Я сделала несколько шагов по тропинке вниз, навстречу своему спасению и резко остановилась Нет! Я не могу уйти так! Уйти от того, что произошло.
- Эй, как тебя зовут? - крикнула я. обернувшись.
На площадке никого не было. Да разве он мог бы понять русский?
В полдень в аэропорту Шереметьево меня встречал Сергей. Мы обнялись и я долго простояла так, промочив слезами его пуловер, а он - сжимая за моей спиной букет золотистых хризантем.
- Будет, будет тебе, дорогая... Ну, перестань, Бубка!
- Это было так... так...
- Не надо. Я все уже знаю. Ну? - Он с улыбкой посмотрел в мои испуганные глаза. - Будем считать это забавным приключением, перепавшим "везунчикам" сверх туристической программы.
Дома нас уже ждала Ася, накрывавшая праздничный стол. Вдвоем с Сережей, заставляя меня беспрестанно жевать, они наперебой рассказывали "страшный детектив" - то, что произошло в Стамбуле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155