Но Хью был непробиваем, - ему не нравилось, что Вита и Бортник стали называть друг друга по имени. Он неприязненно настораживался всякий раз, застав их вместе.
- Привязчивый, как репей, - буркнул Брант, когда Бортник скрылся. - Я не перестаю упрекать себя, что мы не взяли собственного переводчика. Хотя, эти русские нашли бы другой повод, чтобы привязать к нам соглядатая.
- Ты предполагаешь, его интересуют наши контракты? - Вита рассмеялась, садясь в машину. - Ерунда. Партнеры соблюдают все меры предосторожности, чтобы не допустить утечки информации. К тому же, не сомневаюсь, любопытные найдут способ разведать нужные данные... Я благодарна нашему гиду хотя бы за то, что он избавил нас от сегодняшнего обеда в кругу друзей. Хочется немного поваляться перед балом. Ведь и вправду, придется торчать целый вечер, как кукла на витрине. - Вита устало откинулась на сидение. - Здесь действительно скверный климат, от любой ерунды я чувствую себя разбитой.
- Крепись, детка. Осталось всего два дня. На сегодняшнем балу от тебя ничего не потребуется - восседай на троне и наблюдай. Забавно все же взглянуть, как вальсируют агенты российских спецслужб с женами мафиози.
- Ты за свое, Хью! Такое впечатление, что я - изобретатель нового оружия или спикер Президента, нашпигованный государственными секретами. Вита строго взглянула на Хью. - Клянусь, если меня подвергнут допросу, я не выдам даже рецепт своего мороженого.
- Ты абсолютное дитя, Вита. Неужели не замечаешь, какими глазами смотрит на тебя этот Бортник?
- А правда, Хью, совершенно не помню, какие у него глаза... Хм... Серые?
... Игорь Лесников - человек-хамелеон имел благоприятную для своей профессии внешность - уже в институте преподаватели все время путали его с кем-то другим. "Среднестатистический стандарт, невнятный набросок, нуждающийся в завершении", - говорила его бывшая жена, стремясь "дописать" портрет мужа с помощью дорогих вещей и усилий модного парикмахера.
Когда она ушла, Игорь убрал клубные пиджаки, шелковые сорочки в стенной шкаф и ободряюще подмигнул своему отражению - русому парню спортивного сложения в потертых джинсах и растянутом свитере. Это был не он, а та "заготовка", которой предстояло принимать самые разные облики.
Чтобы измениться до неузнаваемости, Игорь не пользовался гримом, накладными усами, париками, как зачастую делали герои его любимых шпионских фильмов. В его арсенале имелись капы для зубов, имитирующие стальные, золотые фиксы или самый разрушительный кариес, и специальный крем, способный за пару часов усилить пигментацию кожи до южного загара. Остальное довершали одежда, парфюм и прическа. Густые русые волосы могли падать шелковистой блестящей волной или, смазанные маслом, свисать тусклыми сальными прядями. Небрежная щетина, гнилые зубы дополняли ощущение "бомжовости", а главное - осанка и запах. Здесь у Игоря были свои приемы, в которых он преуспел. Вначале он даже использовал неудобную обувь или подкладывал в носки что-нибудь, затрудняющее движение, "душился" пережаренным жиром с подгоревшим луком, бормотухой. Еще из школьной программы Игорь запомнил забавный эпизод - актеры Московского Художественного театра во главе со Станиславским и Качаловым ходили по ночлежным домам и даже жили среди босяков, готовясь к постановке пьесы Горького "На дне". Он убедился на своем примере, что пара дней, проведенные в неудобной обуви, грязной одежде и обстановке подвальной антисанитарии, способны изменить не только внешность. Игорь чувствовал, как изображаемый персонаж - шваль, подонок, нелюдь, начинает завладевать им изнутри. Жестокость и озлобленность будоражили нервы, стремясь подчинить себе сознание.
Игорь понимал, что знаменитые слова горьковского обитателя ночлежки "Человек - это звучит гордо!" он мог произносить только после хорошей ванны, облаченный в свежее белье.
Не больше радости приносили и персонажи, находящиеся на другом полюсе жизненного преуспевания: сытые, выхоленные денди из породы "новых". Дорогой парфюм, изящные, удобные вещи, ухоженная шевелюра и свежий "средиземноморский" загар преображали Лесникова до неузнаваемости. Обстановка роскошных казино, загородных вилл, ощущение вседозволенности и привилегированности сообщали телу небрежные, пружинистые движения, голосу уверенные интонации, взгляду - ласковую барственность и скрытую жестокость. Но даже после релаксирующих сеансов у массажиста или визита в шикарную сауну Игорь опять таки не мог произнести знаменитый лозунг, даже в душе. Такой хозяин жизни - сытый, сильный, властвующий, не слишком задумывался о гуманизме, нравственных ценностях и вряд ли чувствовал благорасположение к инакоживущему человечеству. А попадавших в сферу его внимания людей делил на опасных и полезных. Остальные, не входящие в интересующую классификацию, "выпадали в осадок".
Находясь в шкуре изображаемых персонажей, Игорь часто испытывал омерзение, а сбросив её, начинал жалеть и тех и других - сильных и слабых, подмятых жизнью и в ней хозяйничавших. Но были среди гнусных масок "театра Лесникова" и лица приятные.
Станислав Бортник - преуспевающий, энергичный чиновник новой номенклатуры, зарабатывающий на каких-то фирмах переводами и посредничеством, был в общем-то симпатичен Игорю. Он сочувствовал своему персонажу, человеку не без способностей, но лишенному дара "брать жизнь за горло". Отчасти по причине врожденной честности, отчасти из-за слабости характера. Игорь знал, что может заставить Бортника стать героем или предателем, в зависимости от того, какой поворот приобретет сюжет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124