- Игорь с трудом превозмогал боль. - Таким образом, я могу рассчитывать, что меня не сдадут в милицию после того, как доставят вас в гостиницу. - Он спросил шофера о чем-то по-русски. Тот ответил утвердительно.
- Возвращаю вашу одежду с благодарностью. - Вита набросила на плечи сидящего впереди Игоря пиджак. - Мне он больше не понадобится.
Остановившуюся у подъезда "Метрополя" машину встрекчала группа людей во главе с Брантом, держащим наготове пальто Виты.
- Надеюсь на скорую встречу, - протянув Игорю руку, она выпорхнула в яркий свет, в объятия встречавших, в жизнь, о которой уже соскучилась.
- Чао. Вы наш должник, Лесников, - бросил Флавин, захлопытвая за собой дверцу.
Разернувшись, машина помчалась в сторону от сиявшего огнями центра. Игорь опустил голову, вдыхая исходящий от пиджака запах. "Моя любимая пахнет летними снами...", - залетели в ломящуюся от неразрешимых вопросов голову слова из старой американской песенки. Почему он не ликовал, праздную неожиданное спасение? Почему не визжал от радости, миновав уже дышавшую в затылок смерть, а чувствовал только одно, - как с каждой секундой удаляется, уносится в прошлое девушка по имени Жизнь?
"Угомонись, безумец. Ты должен понять, где и почему допустил ошибку, а затем вынести себе приговор, не менее жесткий, чем хотелось бы мрачному американцу", - сказал себе Лесников. - "Ошибку?! Да это лучшее, что перепало тебе, зануда, - воскликнул не желавший сдавать позиции Лесник. Признайся честно, ты позволил загнать себя в угол, потому что желал именно этого. Ты жаждал, чтобы она, наконец, увидела тебя!"
Застонав, Игорь закрыл глаза. Он совершенно не представлял, что ждет его дома и чем завершится этот долгий день. Он не думал о разговоре с Колчиным и последствияъ близкого знакомства с Фистулиным. Вместо этого Лесников сожалел о том, что лишь пожал протянутую Витой на прощание руку, не смея поцеловать её распухшими, в корках запекшейся крови губами.
Василий Шакерович полулежал в кресле с влажным компрессом на лице. Глаз стремительно заплывал, голова трещала, не помошали ни коньяк, ни супермощная немецкая таблетка. Мысли разбегались, оставляя лишь одну, доставлявшую сладостное удовольствие: Фистулин перебирал самые изощренные способы, которыми в ближайшее же время разделается с Лесниковым.
Разумеется, он и не думал отпускать его. Но лишь только "джип" с американкой отбыл к месту встречи, Василию Шакеровичу позвонил человек, просьбу которого он не мог проигнорировать. Жизнь Лесника - скромная плата за услуги, которые предоставлял Фистулину Феликс Симаков, возглавлявший соедственный отдел российской прокуратуры.
Скрепя сердце, Фистулин объявил пленнику:
- Погуляй пока. Дохни напоследок свободы. Чтобы потом было побольнее с ней расставаться. Это я тебе обещаю.
Стоявший между двумя парнями Игорь не поднял головы, а Василий Шакерович не успекл даже вскрикнуть - нога пленника нанесла стремительный удар в его левый глаз. Сквозь огненную пелену лежащий на ковре Василий Шакерович видел, как отделывали парни прыткого Лесника.
- Довольно, - нехотя процедил он сквозь зубы. - Грузите в машину этот ходячий труп и гоните за джипом. Язва объяснит, что к чему.
... - Все обошлось чисто, - доложил вернувшийся с операции Язвицкий, ставя на стол перед шефом полученный от Флавина чемоданчик. - Что с головой?
- Пустяки. Открывай. - Василий Шакерович тщательно просмотрел содержимое. - Ну вот, есть чем раздать долги, порадовать сотоварищей. Собирайся, пора на отдых. Меня жена ждет под пальмами. Осточертел этот хренов снег. - Фистулин налил в рюмки коньяку. - За удачный финиш.
- Для головы коньячок - первейшее лекарство. - Выпив, Язвицкий принюхался. - Что-то горит во дворе. - И вдруг завизжал тонким бабьим голосом: из открытого чемоданчика валил едкий дым.
Несколько секунд Фистулин и Язвицкий молча смотрели, как исчезают, стремительно тлея и густо чадя, пачки долларов. Огня не было - деньги на глазах превращались в уголь.
Опомнившись, Язва вытряхнул остатки миллионов на пол, пытаясь спасти уцелевшие купюры, но они чернели, словно осенняя листва в жару кострища.
Через пять минут все было кончено - на выгоревших пятнах ковра темнели кучки пепла, напоминавшие маленькие кирпичи. Остолбеневший Язва вздрогнул от сигналящего радиотелефона, все ещё торчащего у него за поясом.
- Господа, я забыл предупредить, - банкноты следует сохранять при температуре не выше плюс пятнадцати по Цельсию Лучше, естественно, в холодительнике. Надеюсь, у вас все в порядке? - Любезно осведомился голос Флавина.
Язвицкий с трудом выдержал вопросительный взгляд Фистулина, но услышанное передавать ему не стал.
- Падло американское, фокусник е..й... - Он жалобно всхлипнул. - Ведь ты не оставишь этого, Вася?
- Клянусь. Мое слово все знают. - Оплывшее лицо Фистулина с потонувшим в синеве глазом осветила торжественность. С таким выражением, поднявшись из кресла, слушал Василий Шакерович звучавший на съездах "Интернационал".
Глава 8.
Супруги Кинсбрюкен прибыли в Копенгаген поздно вечером за день до рождества. Из окна самолета, делающего круги на аэропортом, был виден заснеженный, убаюканный метелью город. Этой зимой порадовали обильные снегопады, приносящие массу хлопот городским властям - для расчистки были подняты сотни специальных команд. Под крылом совершавшего посадку "боинга" тут же появилась вагонетка с десятью бравыми ребятами в оранжевых комбинезонах. Вооруженные лопатами, они набросились на сугробы с энтузиазмом борящихся за олимпийскую медаль атлетов, и площадка для подъезжающего к самолету трапа тут же была расчищена.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124