Девятилетний Игорь стал готовить себя к карьере супер-шпиона. Он зачитывался историями о разведчиках, упорно тренировал свое тело и дух, не замечая, как недоуменно переглядываются за его спиной родители. Подрастающий сын настолько достал своими расспросами о шпионаже Лесникова-старшего, тайно носившего под пиджаком финансиста погоны капитана госбезопасности, что тот затосковал. "Парень что-то знает или догадывается", - сказал он жене. "Никогда. Мой сын никогда не узнает правду", - категорически отрезала Ирина Александровна. В её голосе звучало не только беспокойство за секретную миссию мужа и будущее сына. Вольнодумный дух бывшей выпускницы журфака МГУ сразил вирус диссидентства. Проживая в свободной стране, Ирина Александровна получала значительно большую информацию, чем её сограждане, слушающие на кухне забитый глушителями "Голос Америки". Она мучилась двойственностью своего положения, скрывая от мужа одолевающие её сомнения и не представляла, что станет делать, когда они вернутся в Москву. Одно было для неё несомненно - Игорь никогда не пойдет по стопам отца.
Но все случилось совсем иначе, чем предполагали, каждый по-своему, родители Игоря. Лесников-старший был выдворен на родину вместе с группой "засветившихся" агентов, благодаря судьбу за то, что избежал полного разоблачения. Ирина Александровна не бросила сломленного супруга, занявшего по возвращении должность средней руки чиновника в Министерстве торговли. Она учила сына-студента Иняза исполнению под гитару русских романсов и прививала ему любовь к классической литературе. Ведь должна же была заговорить в Игоре и другая часть наследственности, доставшаяся по материнской линии от школьных учителей и священнослужителей. И она заговорила - уже на втором курсе Игорь Лесников стяжал славу студенческого барда. Он артистично исполнял репертуар Галича, Кима, Высоцкого, умел тронуть сердца слабого пола и даже суровых сотоварищей хорошей песней, сочиненной лично. Наедине с собой или в семейном кругу Игорь отдавал предпочтение лирике. Он пел "Утро туманное", "Гори-гори, моя звезда" или окуджавских "Кавалергардов", воображая себя отчаянно влюбленным, как князь Оболенский, или сумрачно-несчастным, как Лермонтов.
Ирина Александровна узнала, что сын - сотрудник КГБ со студенческой скамьи лишь после перестройки. Игорь успел окончить разведшколу, а Лесников-старший - выйти на пенсию. В один прекрасный вечер он "раскололся", рассказав жене о том, как помог устроить карьеру сына в Комитете и сообщил, что собирается развестись, поскольку другая, бесконечно преданная ему женщина, ждет от него ребенка.
Они разменяли большую трехкомнатную квартиру на Таганке, разъехавшись в разные концы Москвы, как совершенно чужие люди. Отношения Игоря с матерью окончательно испортились, - она не простила предательства даже после того, как Игорь женился и оставил службу в развалившемся Комитете. Ее не убедило ни его геройство при защите Белого дома в дни августовского путча, ни заверения в том. что "фирма", в которой теперь сотрудничал Игорь, выполняет охранительные функции при демократическом правительстве. Ирине Александровне даже не понравилась Лина - энергичная деловая женщина новой формации, в предельно сжатые сроки завладевшая Игорем. "Разведетесь", коротко констатировала она ещё на свадьбе, передав невестке букет белых калл. И угадала.
Тридцатипятилетие Игорь отмечал в ресторане "Балчуг" шикарным холостяком. Бывшие студенческие друзья вряд ли узнали бы в элегантном "новом" с внешностью породистого скандинава патлатого барда, хрипевшего с ненавистью "Идет охота на волков, идет охота...". Вместе с хорошо оплачиваемой работой, удобной квартирой, автомобилем, он приобрел неспешные повадки сытого, уверенного в себе человека. Но таковой была лишь официальная личина Лесникова, употребляемая в компании бывших друзей и коллег, где он играл преуспевающего бизнесмена. А доводилось Лесникову появляться и в менее респектабельном виде в далеких от делового лоска кругах.
Став сотрудником одного весьма хитрого отдела чрезвычайно ответственного учреждения, Игорь вскоре проявил себя инициативным, находчивым, бесстрашным и удачливым специалистом, будто уже прошел в каком-то прежнем воплощении школу неуловимого агента 007. Он с наслаждением ходил по лезвию ножа, заигрывая с опасностью и проявляя редкую артистичность. В отчетах, поступавших к шефу Лесникова, говорилось то о "лице кавказской национальности", внедрившемся в люберецкую группировку, то а сахалинском барыге, сверкающем золотыми фиксами и перлами тюремной фени. Приходилось ему быть придурковатым иностранцем-геем, прибывшим в Москву с концертами, и многодетным неимущим "коммунякой", митингующим у памятника Ильичу. Он выкладывался на полную катушку, растрачивая нервные клетки, недюжинную энергию и мозговое вещество, рисковал жизнью, но не за деньги и не за идею. Как и прежде, когда мальчишкой засматривался фильмами о Бонде, или сотрудничая в КГБ, Игорь был далек от коммунистического фанатизма или карьерной страсти. Им владели другие порывы. Он точно знал, на какой стороне сражается, и принципиально не был способен на предательство, потому что именно неподкупность, непреклонность, внутренний максимализм составляли основные правила его игры. Той большой игры, которая стала смыслом его жизни, главным законом личного морального кодекса.
- Придуманные Дюма мушкетеры стали идеалом мужской доблести, рыцарской чести. А за что они. в сущности, сражались? За какие такие идеалы, почему? - раздумчиво вопрошал Игорь свою деловую супругу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124