В конце 18 века острова даже находились под властью русских.
- Бедные греки, как же им отстаивать свои земли, если такие сильные воины, как Крис Флавин, отрекаются от родины.
- Вита, ты же ничего не знаешь...
- Теперь, кажется, знаю, Кристос Флавинос... Мы едем к тебе домой.
Крис сел и взял руку Виты.
- Если ты сумеешь меня понять и простить, я постараюсь что-то исправить. Честное слово, девочка. - Его светлые глаза мерцали в темноте подобно лунному камню.
- У тебя неземные глаза, Кристос... Они светятся... - Рука Виты дрогнула.
- Моего отца звали Сократом. Он родился в семье зубного врача. Сократ был похож на старого Зевса, но стал не актером, не фокусников, а обычным дантистом. Я был младшим из двоих сыновей. И, знаешь, Вита, мною трудно было гордиться...
- Догадываюсь. Ты не любил сидеть в классе, предпочитая драки и спорт. Сын дантиста оказался атлетом.
- Если бы... Когда-нибудь я покажу тебе фотографии. Я был тщедушным и злючим мальчишкой. Гордыня не позволяла мне смириться с унижениями, которым подвергаются в школе хилые и странные. Я был странным, Вита. Таинственное, чудесное, недоступное манило мое воображение. Смешной и жалкий, я рвался на сцену, чтобы показывать фокусы.
- И тогда мальчишки полюбили тебя?
- Н-нет... Всякая непохожесть карается нормальным большинством. Я был не похож на них и за это меня били.
- Били?! Крис, это неправда. - Вита приблизилась, пытаясь уловить выражение лица Криса. - ты шутишь?
- Увы. Кристос Флавинос был Верзилой Флави. Это та правда, которую я скрывал все эти годы. Крис Флавин - миф, а мифу не нужны унизительные натуралистические подробности.
- Но что нужно тебе лично?
- Пока не знаю. Я на распутье, детка. Мне надо принять решение и для этого рядом ты. Ты - моя совсеть, Вита.
- Милый... Тебе попалась неудачная кандидатура в святые. - Вита поднялась и подошла к поручням. - Здесь так легко дышится, так ясны мысли и светлы чувства... Вот я стою на самом носу, и кажется, несусь наперерез волнам. Совсем тихо, неслышно, словно лечу... А, знаешь, мне даже нравится, что я была гадким утенком, а не задиристым победителем... - Она повернулась и опустилась на колени возле Криса. - Поверь, так лучше. Таким тебя сотворил Создатель.
- Ты веришь в Бога?
- Сейчас да. И всегда, когда сталкивалась с чем-то прекрасным.
- Надеюсь, это происходит всякий раз, когда ты смотришь в зеркало. Не возражаешь, ечсли я принесу вино?
- И что-нибудь поесть. Ведь ты загрузил целую сумку в гавани, я заметила.
- Тогда накрывай стол.
- Где? В кубрике? Не хочется уходить отсюда.
- Тогда остаемся. Покрой пол вот этим. - Скрывшись в рубке, Флавин кинул Вите кусок плотной ткани.
- Да это же флаг!
- Просьба о помощи. Его выбрасывают, когда судну грозит опасность. Сегодня он станет нашей скатертью. А вот это - к ужину. - Флавин вытащил из сумки пакеты
- В темноте легко делать фокусы. - Вита разворачивала покупки. - Я ориентируюсь по запаху. Здесь жареные цыплята, ватрушки, помидоры, овечий сыр и что-то сладкое. Ой, с миндалем!
- Раскладывай все. Мы будем пировать до утра... Хрусталь, мэм. Флавин поставил на "скатерть" стопку бумажных тарелок и два пластиковых стакана. - А это настоящее Isandali - вино из розового винограда с терпким ароматом, и Naoussa Boutari - красное.
- По-моему, у нас лучший в мире ресторан и прекрасный шеф-повар. Да и официантка не так плоха. Прошу садиться!
- Кто бы мог подумать, что изысканная Виталия Джордан, выросшая во дворце и вскормленная исключительно сливками кулинарного мастерства, обрадуется ужину на досках прокатной яхты. Далеко не шикарной, между прочим.
- На шикарных скучно. Можно уже приступать? Блаженство! В темноте я стану есть руками и пользоваться рукавом вместо салфетки.
- Прости, не обнаружил столового серебра. А вместо салфетки возьми это. - Крис передал Вите носовой платок.
- Спасибо. Но если ты решишь всплакнуть, вытирать слезы придется моей курткой. Она белая и подходит все же лучше, чем толстая кожа твоего прикида.
- Люблю эти одежки, их выбирала ты. Костюм от Виталии Джордан для мужчины средних лет, желающего остаться в категории клевых-сопливых. Ну, как вино?
- Пахнет южным солнечным летом. Как здорово, что здесь уже тепло.
- А завтра будет ослепительный день. Я обещаю. Ведь у тебя дома в Сокраменто было очень солнечно.
- В Сокраменто большая вилла, тридцать две комнаты. Ковры, гобелены, шелковый штоф на стенах, бархатная обивка мебели... Огромный парк, лимузин с шофером. Иногда я возилась на клумбах вместе с корейцем-садовником. Но чаще занималась танцем, теннисом, музыкой... - Вита уплетала огромный сэндвин с овечьим сыром, закусывая помидором.
- Простите, леди, ваше воспитание столь многосторонне! Это великолепно! А над кроваткой, как утверждают, висел Тициан.
- был портрет тощего старика в черной сутане. Только в гостиной. под охраной сигнализации. Ой, у меня горят щеки. Крис, это какое-то опасное вино!
- Воздух, детка. ты опьянела от воздуха и ещё от света звезд. Он пробуждает прекрасные воспоминания.
- Не сказала бы. - Вита приблизилась к Крису. - Хочешь, я расскажу тебе про одну мою подружку?
- Это интересно?
- Скорее грустно... Она, она... ну, скажем, её зовут Николь. Так вот, Николь не помнит своих родителей. Ими была чета лихих хиппи, мотавшихся по западным штатам на мотоциклах вместе с целой колонной себе подобных. Лозунг: секс, наркотики, свобода. Но Лиз забеременела, потом родила, а совсем скоро уже носилась со своим очередным дружком по дорогам, привязывая девочку за спиной. Николь едва исполнилось три - её нашли полицейские в кювете под телами разбившейся пары. Девочка немного повредила колено, но даже не плакала, перебирая длинные деревянные бусы матери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124