Самое большее, на что приходится рассчитывать, это приостановление недуга. Исцеление же может произойти только тогда, когда исчезнет источник.
- Ведь ты же сам говорил мне, что умеешь противостоять злу! Отец, вспомни, чему научили тебя тибетские маги.
Сократ сокрушенно покачал головой:
- Если бы мне удалось создать защитный барьер, отраженный удар вернулся бы к источнику и уничтожил его... Я не могу сделать этого, сын. Отец Гавриил твердо посмотрел в глаза Криса.
- Разве это противречит христианской морали? Ведь это всего лишь восстановление справедливости, наказание того, кто поднял меч на ближнего! Скажи мне, отец, умоляю тебя, - кто враг Виты? Я сам займусь им.
- Нет, сын. Ты знаешь суть кармического закона - зло вернется к тебе. Оно, как всякая энергия, не растворится в пространстве, а лишь примет другую форму. Только добро может нейтрализовать зло.
- Простейшая физика, - усмехнулся Кристос. - Извечная борьба хаоса и высшего сознательного разума. Но я люблю ее! Неужели моя любовь бессильна?
- Она - твое главное оружие, мальчик. И ещё кое-что... Эта девушка очень одинока. У неё хватает друзей, поклонников. Но она отдалилась от Бога. В глубине её сознания гнездятся страх и обида. Это самые верные пособники смерти. С них начинается разрушение. - Отец Гавриил положил руку на плечо сына. - Кристос, помоги мне - деушке необходимо пройти обряд крещения. Но она должна сделать это по зову своей души.
- Не знаю, чем могу быть полезен. У меня нет задатков духовного пастыря.
- Но ведь ты сказал, что любишь её.
... - И целых два дня будет длждь? - спросила загрустившая Вита, глядя на шелестящий за узким окном куельи ливень.
На самом деле её огорчила не погода, а крошечная длинная комната с голыми стенами и жесткой, словно садовая скамейка, кроватью. Белье из небеленого холста, скорее напоминавшего мешковину. Вита боялась, что со трет кожу о наволочку плоской, набитой овечьей шерстью подушки.
Стоящий в дверях отец Гавриил выглядел так значительно и живописно, что Вита умолкла, застыдившись своих жалоб. Казалось, он и в самом деле прикасался к чему-то более важному, чем бытие капризной плоти, а голые стены, колючие одежды, серебряный крест на потемневшей цепочке - это и есть единственная, самая настоящая красота.
- Не печалься, дочь моя. Время пройдет незаметно. Два дня я буду рассказывать тебе сказки об Иисусе из Назарета, а ночью к тебе придут вещие сны. Летописи утверждают, что в этих стенах, переживших почти два тысячелетия, послушников не раз посещали пророческие видения. - Отец Гавриил ласково посмотрел на Виту.
- Но я ведь даже... - Она пожала плечами. - Я даже не совсем верующая.
- Ты ошибаешься, девочка. Вера живет в тебе, словно зеленый побег, придавленный тяжелым камнем. мы освободим его и он рванется к свету. ты станешь сильнее.
- Вы так добры, отец. Кажется, мне и правда нужна поддержка.
- Ты проснешься на рассвете в воскресенье и увидишь восходящее над морем солнце. Ты умоешься родниковой водой из каменного колодца, стоящего во дворе, и примешь крещение по православному обряду, вступая под защиту Господа.
- Пусть будет так, - тихо произнесла Вита.
Сутки, проведенные в монастыре на острове Сими, заслонили предыдущую жизнь. Как далек и нереален был сейчас яркий мир, всего неделю назад оставленный Витой! На крошечном, вечно цветущем островке время остановилось. Здесь как в библейские времена возделывали землю, шили одежду из домотканого холста, пили родниковую воду и ловили рыбу в синем-пресинем море. Среди людей, живущих молитвой и простым трудом, Вита почувствовала свою инородность, забитость, как та приютская девочка, о которой не позаботился Боженька.
- Тебе понравился мой отец? - Прямо спросил Флавин.
- Я не знала, что он священник.
- Я тоже. Сократ Флавинос прошел долгий путь и, кажется, наконец обрел себя... Знаешь, девочка, я убежден, - отец Гавриил хороший священник. По совести, по убеждению, по призванию.
- Он честный и добрый челвек. Разве не это самое главное в любом деле? Он вызывает доверие и уважение.
- ты бы послушалась его совета? Его совета и моей просьбы?
- Крис, ты хочешь заточить меня в обитель?
- Только не в эту, здесь мужской монастырь. А ты хороша такая, как есть. Вот только одно...
- Что же?
- Тебе надо принять крещение. Поверь, - сейчас именно тот момент, когда тебе нужна вера.
- Ты полагаешь, это что-то изменит? - серьезно посмотрела Вита.
Кристос отвернулся к окну:
- Во всяком случае, вера способна подарить утешение.
- Примерно то же самое сказал отец Гавриил. Кажется, вы оба хотите помочь мне. Разве я могла бы не согласиться?
... Все случилось, как педсказал Гавриил: в воскресенье над морем поднялось солнце. Мир, осыпанный каплями, словно счастливыми слезами, лучился мириадами крошечных искр. Умытая родниковой водой, облаченная в простую рубаху вековой давности, Вита предстала перед купелью. Кристос в роли крестного отца вначале чувствовал себя неловко, но постепенно величественный ритуал и слова молитвы пробудили возвышенные чувства. Он раскаивался в чем-то и чему-то умилялся, его окрыляли гордость и вера.
Пламя свечи озаряло опущенное лицо Виты, её влажные волосы падали на плечи, на грудь, в распахе полотняной сорочки поблескивал только что одетый отцом Гавриилом крестик.
"Господи, отдай её мне в жены!" - неожиданно для себя прошептал Кристос и унесся в видения иной - венчальной службы. Вот так же будут стоять они здесь вдвоем, произнося слова обета, а отец Гавриил освятит брачный союз, благословляя супругов пройти рука об руку долгий путь...
... - Мне хочется плакать, - шепнула Вита, последний раз взглянув на монастырь с площадки ведущей к нему лестницы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124