"Рим - золотой город. Солнечный, радостный, теплый", - думала Кристина, сидящая чуть в стороне от громко переговаривающихся девушек. Она прищурилась и сквозь частокол рыжеватых ресниц игра солнца на золоченых куполах и шпилях, на пышной отделке домов, оград, витрин, на клумбах с ярко-желтыми круглоголовыми цветами казалась поистине сказочной. Который раз всплывала в памяти фраза, завершавшая столь любимый её матерью старый фильм "Римские каникулы".
"Что вашему высочеству больше всего понравилось у нас?" - спрашивают журналисты покидающую Италию очаровательную принцессу, чью роль исполняла юная Одри Хепберн. - "Рим, конечно, Рим!" - отвечает она, блеснув навернувшимися слезами.
Тоже самое могла бы сказать и Кристина в любую минуту дня и ночи. Потому что с первого же взгляда, ещё с высоты кружащего над столицей "боинга" влюбилась в этот город, так ярко, так щедро воплотивший её грезы.
Он стал для неё главным призом судьбы, помогающим не замечать обидных мелочей, досадных промахов, не вписывающихся в образ мечты. Явление Лариной в "Карат" отнюдь не вызвало бурю восторга, сколь-нибудь похожего на тот, с которым её приветствовали на московском конкурсе Руффо Строцци. Работой её здесь не завалили, оговорив, правда, возможность иных подработок в свободное от съемок время. Гостиница, в которой Лариной предложили снять номер на все время действия контракта, оказалась более чем скромной, с душем в коридоре. и маленькой комнаткой, чуть ли не целиком занятой кроватью и крошечным столиком. Зато "Парма" располагалась в двух автобусных остановках от места работы и славилась простотой нравов.
- Вы не смотрите, синьорина, что у нас антураж не слишком шикарный. Зато чистота и тишина, - радушно приветствовал её пожилой хозяин, вручая ключи от номера. - Четырнадцать постояльцев, и всех мы с женой знаем, словно родных. Да и поесть у нас можно, как дома - сытно, не дорого, для желудка полезно. - Хозяин старался угодить приезжей красотке. Откуда ему было знать, что ни гостиничным шиком, ни ресторанной едой девушка не избалована.
Кристина и в самом деле была вполне довольна своим углом, ведь за окном, за каменным двориком под ним, постоянно увешанным гирляндами сохнущего белья, был самый настоящий Рим. Вначале она никак не могла поверить в это, обхаживая близлежащие улицы и переулки с кружащейся от счастья головой, а потом научилась пользоваться метро и наземным транспортом, выискивая на карте самые выдающиеся культурно-исторические объекты. Компании для этого занятия ей не требовалось, напротив, куда приятней бродить одной, не стесняясь своей изумленно отвисшей челюсти. Ни подруг, ни "патронов" Кристина не завела. А Руффо Строцци близости не домогался. Бедняга скончался через пять дней после возвращения из Москвы.
В "Карате" Все шушукались, обсуждая жуткую новость - бодренький и веселый помощник главного менеджера покинул сей мир внезапно, в результате разрыва сосуда, обходя с газонокосилкой лужайку своего загородного дома. Подозревали, как бывает в таких случаях, всякое, но зря - врачи установили факт естественной кончины, а священник, служивший панихиду, настаивал на традиционной версии - причастности Господа к определению земных сроков каждого смертного.
О Строцци быстро забыли. Кристина, погрустив и повздыхав над фактом безвозвратного ухода своего благодетеля, в глубине души вздохнула с облегчением: теперь она могла всецело посвятить себя Риму. Городу, который полюбила с почти физической пылкостью. Рим отвечал ей взаимностью, суля неминуемое счастье. В этом Кристина не позволяла себе сомневаться - как никогда она нравилась себе, отраженная в сверкающих стеклах дорогих витрин, в зеркальцах чудесных автомобилей, в восхищенных темных глазах черноволосых мужчин. Кристине не приходило в голову нарушать пункт контракта, в котором она обязалась соблюдать нормы законности в частной жизни, то есть не подрабатывать на панели. Господи, какая "панель" - она чувствовала себя принцессой! Несмотря на скромный номер в отеле, толкучку в неуютном метро, отстраненность от клана фотомоделей, более опытных, снисходительно наблюдавших за первыми шагами замкнутой иностранки. И не взирая на то, что полученной пачки лир с множеством нулей хватало лишь на скромное студенческое житье.
Кристина, живущая в "вечном городе", чувствовала себя преображенной. Бродя, как зачарованная, по его улицам, девушка ощущала себя иным человеком - прекрасным и сильным. Не какое-нибудь "дитя хрущоб", содрогающееся от омерзения к себе и окружающему в переполненной электричке, а царственный отпрыск великой истории человечества! Здесь она поняла, вернее, почувствовала всем своим будто заново родившимся телом, что самое большое преступление и самая страшная жертва - попрание собственной гордости, потеря уважения к себе, к новому образу "я", открытому Римом.
Римлянка Кристина училась жить заново - широко и радостно, ощущая в себе неведомую ранее жажду прекрасной, романтической любви.
...Оставалось всего пять минут до конца перерыва, и эти пять минут под осенним ярким солнцем, среди иноязычной болтовни и щегольской суеты царственного города казались ей драгоценными мгновениями.
В поле зрения Кристи сиял подъезд "Карата". И прямо у него мягко затормозила шикарная открытая машина. За рулем черноволосая красотка в темных очках, рядом - элегантный спутник, придерживающий рукой разметанные ветром прямые русые волосы. Они перебросились короткими фразами, красотка, улыбаясь, подняла большие очки и потянулась к спутнику яркими губами, а тот, приняв, как печать, этот мимолетный поцелуй, быстро обнял девушку и выскочил из машины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130