А Женя посмотрела с сомнением и неожиданно согласилась:
- Давай, рассказывай. Тете Лане понравится, она очень веселая была. Макс не знал, как встать, и в конце концов расположился лицом к фотографии, наподобие пионера, рапортующего портрету мальчика-Ленина. Задумался, поскреб затылок, оглянулся на Вику
- А что рассказать- то? Знаю! Тише. Стихотворение А.С.Пушкина "У лукоморья дуб зеленый". Вначале ему было очень забавно стоять навытяжку среди яркого солнечного дня и могил, как у доски и рассказывать урок. Но Женя с Викой странно притихли и не реагировали на его смешки и комментарии, сопровождавшие каждую запинку. "Там лес и дол видений полны..." - добрался, наконец, Максим до страшного места, и сам, поддавшись настроению, нахмурил брови и начал слегка подвывать, как полагается, если рассказываешь загадочные и страшные истории. 15 Каникулы кончались. Вика совсем замкнулась, не решаясь поговорить с матерью: чувствовала она, что в Одессе происходит что-то неладное. Уж очень неопределенные письма приходили от Кати. Вроде все в порядке - отец выздоравливает в санатории, Катя бывает у него каждое воскресенье. Но почему сам-то молчит? Почему телефон не прозванивается - даже августа не берет трубку?
- Да волноваться отцу не надо, вот письма и не расписывает! успокаивал Максим. - Ты ж сама знаешь - наш отец человек железный: если врач сказали "не волноваться" - он терпит и не волнуется. Соседский Боря уехал к бабушке на Украину. Макс теперь ходил за Викой, как привязанный. Вечерами детей отпускали в близлежащий кинотеатр, что не вызывало у Вики особого энтузиазма - зачем ходить куда-то, когда дома - "видак" и полно разных лент. Но в фойе кинотеатра работали игровые автоматы, магнитом притягивающие азартного парня.
- Ты можешь и не ходить со мной. Дай только деньги, я сам сбегаю. Полчаса - и все дела. В универсаме пока пройдись, - уговаривал сестру Макс. Но она не сдавалась и смиренно, как покладистая гувернантка, сопровождала пацана, резво припускавшего прямиком через заросший бурьяном пустырь.
Викины электронные часы уже показывали пять, но в теплом воздухе, насыщенном сизым душным маревом от огибавшего пустырь шоссе, не было заметно сумерек. Наваленные штабелями бетонные плиты какого-то долгостроя, оставленные здесь, наверно, еще со времен "застоя", почти скрывала высокая трава, в которой торчали совсем деревенские лопухи, кусты репейника и закрывающегося на день цикория.
Мужчины появились неожиданно, откуда-то сбоку, словно выросли из-под земли: высокий толстяк в светлом спортивном костюме и поджарый, "грузинского" типа, с черным галстуком на белой рубашке. Толстяк с приветливым лицом михалковского дяди Степы, слегка растопыря руки, притормозил идущего впереди Максима и обратился к подоспевшей Виктории:
- Вы дети генерала Шорникова, если не ошибаюсь? Обескураженная Вика что-то пробормотала и Максим громко отчитался:
- Я, Максим Козловский, прибывший к сестре в Москву на каникулы. Толстяк представился:
- Капитан Степанцов, Кузьма Кузьмич. Леонид Ефимович Шорников срочно отбыл с супругой Евгенией Михайловной в подмосковную часть по секретному заданию Генерального штаба. Планы резко изменились. Нам поручено позаботиться о детях. То есть, вас, Виктория, мама попросила подождать дома, а Максима мы должны срочно переправить назад в Одессу.
- Как это, как это? Я сестру ни за что без надзора Москве не оставлю. К ней и так на улице кто-нибудь всегда привязывается, - Максим и для убедительности взял сестру за руку. Высокий вопросительно посмотрел на брюнета, державшегося в стороне:
- Что будем делать, товарищ начальник? "Грузин" медленно подошел, внимательно посмотрел на Максима. Максим, демонстрируя свою решимость, прижался к Виктории.
- Ну, раз такое дело, Степанцов, - повезем детей к генералу, пусть он сам решает, - сказал с заметным кавказским акцентом.
Они прошли наискось, петляя между рытвинами и трубами к кустам боярышника, отделявшим пустырь от шоссе. В тени единственной хиленькой липы покорно ждала черная "Волга", из которой вышел еще один мужчина в штатском и вопросительно посмотрел на приближающуюся компанию.
- Едем все вместе. Придется разместить на заднем сидении четверых. Давайте-ка, ребята, загружайтесь живее, время не ждет, мать, наверно, волнуется, - скомандовал Степанцов. "Грузин" нырнул первым, потом сели Максим с Викой и, наконец, Кузьма Кузьмич, плотно захлопнув дверь. Впереди находился молчаливый шофер, и тот человек, что поджидал их в машине.
- Едем к пункту главного назначения! - распорядился Кузьма Кузьмич водителю и серьезно посмотрел на детей: - Примите во внимание, дорогие ребята, дело очень серьезное. Мы нарушаем приказ командира, забирая вас в часть. Поэтому прошу сохранять полное молчание в любых обстоятельствах. Сами понимаете, уже взрослые - строгая секретность!
Машина развернулась, и судя по тому, что проспект, ведущий в центр, остался в стороне, выехала на окружную. Мужчины упорно молчали, не поддерживая бесконечные попытки Максима прояснить обстоятельства поездки. "Грузин" искоса поглядывавший ни сидевшего рядом мальчика, вдруг спросил:
- А что теперь разрешают в школе в Бога верить?
- Почему это? - удивился тот.
- Вижу, на шее у тебя крестик висит. Максим вытащил из-под футболки золотую цепочку с амулетом, подвешенную перед отъездом в Москву Катей. ("Наверно, это твой талисман?. Уж не знаю, что там изображено, не по-нашему написано. Думаю, от дурного глаза и колдовства. Так что, пусть тебя в пути защищает" - сказала Катя, с трудом защелкнув замок. - И застежка какая-то мудреная!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156