И очень похоже, по звериному, облизывает он пересохшие губы. Дикарка настороженно озирается, видит чужака и на экране появляется бездонная синева невероятных глаз. Испуг, восторг, предчувствие чего-то неведомого, огромного озаряет прелестное, покрытое россыпью водяных брызг лицо. Дрожа всем телом девушка делает пару шагов навстречу поднятому ружью и из её груди вырывается протяжный, жалобный вой...
- Что ни говорите - это актриса! А как она умирала в финале... - тихо обронил Сол, но его расслышали все. - Я тогда просто не мог оторваться от объектива, хотелось снимать её непрестанно. Такое, честно говоря, со мной бывало редко, хотя моя камера нагулялась по звездному небосклону.
- А главное, - подхватил Шеф. - Подчеркиваю: главное! В Д.Д. есть то, что прежде всего необходимо для нашего замысла. - Заза сделал интригующую паузу и в полной тишине, сжав ладони так, будто собирался читать молитву, произнес с неожиданным трепетом: - Эта женщина принадлежит к редкой породе - она из числа одержимых, помеченных знаком Большой любви!
"...И вот теперь мы все должны постараться поэффектней убить её ..." мысленно завершил он свою речь и как-то вдруг сник, тяжело опустившись в кресло.
Обмякшее тело свирепого Зазы казалось маленьким и беспомощным, из груди вырвался скорбный вздох. Руффо застенчиво отвел глаза от поверженного Шефа и кивнул стоящему наготове секретарю:
- Досье на мадемуазель Дикс и Девизо. Подробное и поскорее.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ДОСЬЕ ГЕРОИНИ.
На исходе декабря 1965 года в Женеве родилась девочка. Доктор Эванс владелец маленькой частной клиники, отправился домой лишь в шесть утра, убедившись, что ни его пациентке, ни малышке, спящей под прозрачным колпаком отделения интенсивной терапии ничего не угрожает.
А случай был не из легких .
Проснувшись после наркоза двадцатипятилетняя Патриция Аллен увидела солнечный свет за спущенными голубыми шторами, букеты цветов, напоминавшие о театральных бенефисах, улыбающееся лицо медсестры и с облегчением опустила веки:
- Слава Господу, обошлось!
- У вас здоровенькая толстенькая дочка, госпожа Аллен. В холле ждут мать и ваш супруг. Господин Девизо давно рвется к вам, но доктор Эванс разрешил визиты лишь после того как вы проснетесь и сами захотите принять кого-то.
- Хочу, конечно же хочу! - попытавшись приподняться, Патриция почувствовала резкую боль, её рука тут же нащупала толстую повязку, обхватившую живот. Ах, эта операция! Почему, почему все произошло так нелепо!?
По прогнозам врачей роды должны были произойти через неделю. Поэтому Эрик Девизо - заместитель директора крупного банка "Конто", спокойно улетел в Мадрид на деловую встречу, оставив жену на попечение её матери. Сесиль Аллен, прибывшая из Парижа специально к появлению внука, хлопотала с подготовкой детской, придирчиво отбирала няню и заставляла дочь прочитывать горы специальных брошюр для молодых матерей. Ей - сильной, волевой женщине, вдове известного исследователя живописи и коллекционера, все ещё казалось, что Патриция - абсолютное дитя, не способное к ответственным действиям.
Отчасти она оказалась права. Схватки начались неожиданно. Конечно же, Пат перепутала сроки или сделала что-то не так. Доктор Эванс, посетовав, что плод несколько великоват, а конституция матери чрезвычайно хрупка, заявил о необходимости кесарева сечения. Сознавая серьезность ситуации, Сесиль немедленно позвонила зятю, к которому испытывала уважение, смешанное с чувством тайной антипатии и даже страха.
В восемь часов утра Эрик вихрем влетел в холл клиники и, увидев тещу, коротко информировал её о том, что уже беседовал с доктором по телефону и намерен лично переговорить с женой без всяких помех.
...Пат рыдала на плече мужа. Уже по тому, как он вошел и посмотрел на нее, как напряженно обнимал её плечи, молодая женщина почувствовала что-то неладное.
- Довольно, дорогая. Тебе вредно нервничать, - супруг осторожно опустил Патрицию на высокую подушку и аккуратно поправил одеяло. Затем сел, придвинув кресло, достал из внутреннего кармана пиджака футляр. Поздравляю, благодарю за девочку. Мне показали её - крупный, здоровый ребенок.
Патриция увидела браслет с крошечной ящерицей усыпанной бриллиантами.
- Спасибо, милый. Это чудесная вещь, - прошептала она, совсем неуверенная в том, что будет с удовольствием одевать памятное украшение. Она знала, как ждал Эрик сына - наследника, продолжателя дела, идейного союзника, духовного приемника. Он все определил и продумал заранее: план обучения мальчика, принципы воспитания, атмосферу дома, должную стать с появлением сына более деловой и строгой. И не сомневался, в том, что станет кумиром и образцом для подражания.
- Дорогая нам надо серьезно поговорить. Думаю, откладывать разговор не этично и не гуманно. Взрослые люди не должны потворствовать произрастанию фальшивых иллюзий. - Эрик сложил на коленях руки и выпрямился в кресле. Узкое, бледное лицо выражало непоколебимую решительность, основанную на чувстве собственного превосходства.
Патриция молчала, перебирая браслет похолодевшими пальцами. Она любила этого человека уже три года, и лишь забеременев, смогла отказаться в общении с ним от официального "вы". Но перейдя с женой на интимный тон, Эрик не лишился возвышающего его над обыденностью и житейской пошлостью пьедестала.
За обеденным столом, во время лирических прогулок вдвоем, и даже в постели с любимой супругой он оставался достойным отпрыском древнего рода Девизо, относящегося чуть ли не к наследникам Юлия Цезаря.
- Доктор Эванс сообщил мне, что в результате произведенной операции, ты лишилась возможности материнства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125