на молодую мать пристально и серьезно смотрели круглые эмалево-синие глаза. Мгновение - одно короткое, пронзительное мгновение и тайна единства родившего и рожденного, давшего жизнь и вступившего в неё самая сокровенная тайна бытия, открылась Патриции во всей своей непостижимо-прекрасной, мудрой глубине.
... - Дорогая, я все уже решил, - сообщил вечером по телефону Эрик. Нашу дочь зовут Дикси. Дикси Девизо.
- Хороша, до неприличия хороша ! - хмурилась Сесиль, с плохо скрытой радостью глядя на вертящуюся перед зеркалом внучку. Ей следовало изображать строгость в угоду Маргарет - матери Эрика, прибывшей как и она в Женеву к празднованию шестнадцатилетия Дикси. Платье для торжества Сесиль привезла из Парижа и теперь ясно видела, что несколько просчиталась.
- Девочка так быстро растет ... Пат сообщила мне все размеры ... Но ведь юбку можно немного отпустить... - неожиданно для себя стала оправдываться Сесиль под осуждающим взглядом Маргарет Девизо шестидесятилетней маленькой сухой дамы, державшейся с королевской чопорностью. Маргарет, вдовствующая два десятилетия, боготворила сына и до сих пор не могла смириться с его женитьбой на парижской фиглярке. Маргарет считала, что быть кокетливой, красивой, а тем паче - актрисой недопустимая вульгарность, для женщины высшего общества. Сразу же после свадьбы сына Маргарет демонстративно покинула Женеву, посилившись вместе с сестрой в фамильном имении своего отца на севере Швейцарии.
Теперь в доме Эрика хохотали, галдели, резвились, пренебрегая всякими приличиями уже трое Алленов - вертушка Пат, её легкомысленная мамаша Сесиль, подкрашивающая седину, очевидно, лиловыми чернилами, и длинновязая, абсолютно невыносимая внучка. В роде Девизо дурная наследственность. Девочке всего лишь шестнадцать, а выглядит совсем невестой - деревенской невестой. Налитая грудь, румянец во всю щеку, возмутительно пухлые, словно зацелованные губы, которые она постоянно облизывает. А ноги?! Неужели настали времена, когда длиннющие ходули, растущие чуть ли не от ушей, считаются главным достоинством женщины, бесстыдно выставленным напоказ?
- Разумеется, платье мало, - категорически отрезала Маргарет. - И, на мой взгляд - чересчур кричаще. Ведь Дикси гимназистка, а не ... а не молочница. Этот бьющий в глаза цвет, обнажение руки... Не знаю, как у вас там в Париже... На мой взгляд, появляться в таком виде перед сверстниками совершенно недопустимо. Да у неё же все колени наружу!
- Маргарет, ( Дикси называла бабушек по именам ) персиковый - любимый цвет Сезанна! А расклешенная юбка сплошное очарованье, в ней так и хочется танцевать... Тем более мои колени все уже видели. И даже выше. - Дикси воинственно задрала подбородок. - Сейчас одна тысяча девятьсот восемьдесят первый год! Весь мир носит мини, а на спортивных занятиях мы и вовсе ездим почти голые по бульварам. Да, да - на велосипедных тренировках - вот в таких крошечных трусиках !
- Дикси ! - Маргарет гордо поднялась. - Ты забываешь с кем говоришь и к какому кругу относишься. Возмутительное нежелание уважать себя и свое достоинство... Я позову Эрика - он умеет напомнить членам своего семейства правила приличия и принятого в хорошем обществе тона.
- Тогда уж сообщи отцу, Маргарет, что в мире - сексуальная революция ! И ни где-нибудь в трущобах или у коммунистов, а прямо здесь - в нашем аристократическом обществе ! - Дикси дерзко повернулась на каблучке и плюхнулась в кресло, так что вспорхнул шелковый подол. Увидав крошечные кружевные трусики, Маргарет застонала:
- О, мой бедный, бедный мальчик !
К этому времени Эрик почти смирился со своим поражением. Избрав имя дочери, он воспроизвел латинскую фразу ; складывающуюся из созвучия с фамилией : Dixi de visu , что означало "высказался в качестве очевидца". Латынь и многозначительность считались слабостью Эрика особенно в вопросах, касавшихся его происхождения. Девочке, носящей такое имя надлежало проявлять серьезность, ответственность и сдержанность, как формулировкам обвинительной речи прокурора. Но Дикси была возмутительно легкомысленной и беззаботной. Вместо скромной, преданно заглядывающей отцу в глаза девочки, в доме росла смазливая вертихвостка, всеми силами избегавшая отцовских наставлений и, кажется, даже посмеивающаяся над ним.
- ... Да посмотрите на нее! - картинно хватался за голову отец, указывая на Дикси матери и двум бабушкам, собравшимся на семейный совет. Разве можно такую пускать на сцену?! Это же, это же... . - он заикался, растеряв все слова, приличествующие в дамском обществе... - За банковской конторкой по крайней мере ног не видно... И я ещё не слышал, чтобы кого-нибудь из моих служащих изнасиловали на рабочем месте!
- Еще бы, ты специально отбираешь плоскогрудых старых дев, дабы подчеркнуть, что в твоих банках не намерены отвлекать внимание клиентов пустяками, - тихо заметила Пат.
- Бог с тобой, Эрик! Не надо путать сцену с борделем. Право... это уж чересчур консервативно, - не на шутку вспыхнула Сесиль. - Посмотри хотя бы фильмы с участием Вивьен Ли или Дины Дурбин. Это так трогательно, и поучительно, между прочим!
Дикси топталась в центре гостиной, чувствуя непомерную длину своих конечностей, тяжесть преждевременного бюста, и кляня себя за то, что заикнулась о сцене.
Ей исполнилось семнадцать, на была девственна и упряма. На улице, при встрече со ней, незнакомые, вполне респектабельные господа сворачивали шеи, коллеги Эрика на званых вечерах опускали глаза, дабы не продырявить ими свитер на юной груди, а местный сумасшедший, проживающий на соседней улице и совершающий моцион в ближайший скверик под присмотром медсестры в крылатой шапочке, падал передо Дикси на колени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125