Эме Бришо прошел мимо, не повернув даже головы. Он так зевал, что едва не вывихнул челюсть. Было семь часов утра. Всю ночь они проторчали в комиссариате. Теперь он валился с ног от усталости и единственное, о чем сейчас думал, - поскорее завалиться в постель. Зарыться в свежие простыни, накрыться пушистым одеялом. И не забыть закрыть ставни и задернуть поплотнее шторы.
Хотя Борис Корантэн тоже чувствовал себя не лучше, чем Эме, он все-таки заглянул в распахнутую дверь. Из чистого любопытства. Он остановился в коридоре, дав время Бришо зайти в номер. Прямо напротив него, в конце узкого коридорчика перед ванной комнатой, девушка в белых шерстяных гольфах с красной и синей полосками, в белых теннисных туфлях и коротеньких шортах, с ракеткой в руках отрабатывала теннисные удары перед зеркалом своего шкафа.
Борис осторожно отступил назад, стараясь казаться как можно менее заметным: до пояса девушка была обнажена. Небольшие, но упругие, налитые груди подпрыгивали в такт каждому взмаху ракетки.
"Ни фига себе, - подумал он и почувствовал, что ему совершенно не хочется спать. - Рай, оказывается, находится совсем рядом, в соседней комнате..." Увлеченная своим отражением в зеркале, девушка и не думала смотреть по сторонам. Должно быть, дверь была плохо закрыта, и ее распахнуло сквозняком, который, наверное, послал сам Господь Бог, чтобы вознаградить Корантэна за ночные неприятности и вернуть ему вкус к жизни. Скорее всего, девушка совсем недавно поселилась в гостинице: ведь еще накануне комната казалась необитаемой.
- Клодин, - произнесла девушка, - сколько ты еще будешь пришивать эту чертову пуговицу? Мы же опоздаем на урок к половине восьмого.
У нее был звонкий и чистый голос, но и тот, который ответил, тоже был молод и задорен.
- Скажи лучше спасибо, что я согласилась помочь тебе.
"Как хорошо, что у человека есть глаза", - подумал счастливый Корантэн.
Девушка засекла его, когда завершала великолепный удар слева. Она застыла как вкопанная, скрестив ноги, запыхавшаяся, с высоко вздымающейся грудью и округлившимися от изумления глазами. У нее были белокурые, коротко постриженные волосы, розовые губки и ослепительно белые, безупречно ровные зубы.
Он заморгал, как будто его покрасневшие от бессонницы глаза ослепило солнце, и мягко улыбнулся.
- Какая жалость...
Она резко закрыла руками грудь, отшвырнув ракетку, которая покатилась по ковру.
- О нем вы жалеете? - в звенящем голосе был вызов.
Борис оперся плечом о дверной косяк, положив правую руку на бедро, где у него висел пистолет. Не хватало еще неловко дернуться и выронить его на пол. Это всегда производит плохое впечатление.
- ..
Что красивым девушкам не разрешают играть в теннис с обнаженным бюстом.
Девушка осмотрела его с головы до ног, должно быть, осталась довольна тем, что увидела, и в глазах у нее загорелся лукавый огонек.
- Иди-ка взгляни, Клодин, - позвала она. - В коридоре стоит плохо выбритый мужчина и пялится на меня.
Корантэн машинально дотронулся до щеки. Что правда, то правда: он за ночь покрылся колючей щетиной.
В конце коридорчика появилось создание, как две капли воды похожее на первую девушку. Те же гольфы, те же туфли и шорты. Такая же молодая, только длинноволосая и не блондинка, а шатенка. Несмотря на то, что она была в рубашке, Корантэн опытным взглядом заметил, что у нее такая же молодая упругая грудь, как и у ее подружки.
Клодин схватилась обеими руками за голову.
- Боже мой! - воскликнула она. - "Черный человек"! Ты что, с ума сошла?
У Корантэна от удивления отвисла челюсть.
- "Черный человек"? - удивленно переспросил он. - Это еще что такое?
Клодин схватила подружку за руку.
- Жинетт, я боюсь!
- Клодин повсюду мерещится "черный человек",- - объяснила Жинетт. - Она вообще ужасная трусиха. Согласна. Вы, конечно, брюнет... - она плотнее прижала руки к груди, - но вид у вас вовсе не злой.
Он чуть не сел на пол. Удивительное дело! Они не были знакомы. Он увидел ее с обнаженной грудью, и вот она уже заигрывает с ним. Нет, положительно, все барьеры рушатся в период отпусков. Полное забвение всяких запретов! Полная вседозволенность. Перед ним явно были две секретарши лет двадцати двух двадцати пяти. Две подружки, которым пришлось целый год отказывать себе во всем, чтобы поехать на две, максимум на три недели в Ла-Боль. И похоже, что они настроены были, Жинетт по крайней мере, использовать эту поездку на всю катушку.
Клодин протянула Жинетт рубашку, и та на мгновение исчезла из поля зрения Корантэна. Но очень скоро появилась вновь. Вид у нее теперь был вполне приличный.
- Меня зовут Борис и у меня номер 204, - объяснил он.
Клодин улыбнулась. Объяснение вполне успокоило ее: все-таки сосед.
Борис произнес несколько банальных фраз о том, как ему приятно с ними познакомиться, затем провел рукой по подбородку.
- Извините меня за мой вид, но я только возвращаюсь домой, - nмущенно добавил он.
- Ага! Понятно! - По тону Жинетт чувствовалось, что ее вполне устраивает такое объяснение.
Клодин тряхнула головой, рассыпав по плечам волосы.
- Тем хуже для вас. После веселья всегда наступает похмелье! - Она строго погрозила ему пальцем, как учительница в школе набедокурившему ученику, чем окончательно смутила Бориса.
- Скажите, пожалуйста, - он нахмурился, - "черный человек" - это что, пугало?
Клодин звонко рассмеялась.
- Мы приехали вчера в полдень. Солнышко светит, печет, ну мы, конечно, сразу рванули на пляж. Туда, вниз. "Пингвины", если вы знаете, о чем речь. Клуб любителей походить под парусом. Там яхты "470". Вокруг было полно подростков лет пятнадцати-шестнадцати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46