.. Испытывая омерзение от своей бесхарактерности, но не имея сил преодолеть себя, Оливье пил, можно сказать, разлагался в алкоголе. думая найти в нем храбрости любить Валери. Он чувствовал, как усиливается страсть, и пил все больше и больше.
А что она? Почему вела себя так будто он нужен ей? Валери не любила его, в этом Оливье был уверен. Но уже давно им приходилось искусственно создавать что-то вроде эротических переживаний! Тогда? Спектакль! Цирк! Только он был плохим клоуном. Ужасающая западня, в которой Оливье кружился день и ночь как белка в колесе, казалась безвыходной. Он вздрогнул, почувствовал вновь тошноту и головокружение. Добираясь до ванны, он едва нашел силы, чтобы не поползти туда на четвереньках. Оливье униженно склонился над раковиной, его вырвало желчью. Затем вылив остатки скотча в стаканчик из под зубных щеток и опрокинув содержимое в рот, он улегся в постель как в гроб. Его повсюду преследовал запах Валери... Он никогда не излечится... но излечиться значило потерять Валери!
Когда Валери вернулась, Оливье заканчивал бриться. Он чувствовал себя лучше и жалел, что оставил ее одну. Лицо у Валери осунулось. В противоположность большинству женщин усталость ее молодила, придавая ее внешности подростковый вид. Оливье радушно улыбнулся.
- Ты все сердишься, дорогая! Мне жаль, но ты отмщена, заметь это, я чуть не подох как собака.
Она вздрогнула. Никогда он еще не разговаривал с ней так нежно. Может угадал до какой степени ласковое обращение делает ее восприимчивой? Чтобы успокоить Оливье, она весело рассказала о проведенном времени. Одеваясь, он слушал ее. Когда она замолчала, Оливье спросил:
- Ты считаешь, у нас хватит храбрости ехать в Бретань сегодня ночью?
Он уже чувствовал, что что-то не так, и пытался оставаться сдержанным.
- У меня больше нет желания ехать туда. Это тебя расстраивает?
Валери посмотрела на него. Ее взгляд выражал иронию и невинность одновременно. Охваченный злобой, Оливье произнес:
- Браво... Ты хочешь вернуться в Сен-Тропез! Мадам не хватает ее приблеженных... Все в порядке, ты на них походишь. Только ты, ты богатая дрянь, твой муж платит, чтобы оставили его в покое... и ты думаешь, что я буду бегать за тобой, исполняя сумасшедшие капризы! Нет, но тебе все равно плевать на меня. Признайся!
- Нет, замолчи.
- Тогда объясни, да побыстрей.
Каким он мог быть грубым. Однако она предпочла видеть его именно таким, хотя это выглядело немного тревожно. Почему бы не сказать ему правду? Еще есть время... Вкус риска разбудил в ней желание. Ничего не поделаешь, он будет страдать и она найдет в этом удовольствие. Никогда Оливье не любил ее лучше, чем в моменты нервного криза.
- Ты с ума сошел! Мне даже на секунду не приходила в голову такая мысль. Как ты мог придумать такое? Все эти неудавшиеся устремления, весь этот жалобный сарказм моих друзей, я дорожу этим не больше, чем тобой. Не говори ничего... Мы можем поехать в другое место!
- Но я хочу знать, почему мы не едем в Бретань? Ведь ты пообещала мне искупление! Имею я право знать по-каким загадочным причинам мне придется отказаться от этого.
Господи, какой он глупый! Он хотел бы...
- Раз тебе так необходимо знать! Когда я была там, туда приезжал мой муж... и мне было хорошо с ним, очень хорошо... и я хочу оставить себе чистое воспоминание об этом.
Со всего размаху Оливье дал ей подщечину. На грани нервного срыва она захохотала.
- Бедный Оливье, любовник, обманутый мужем! Ты чувствуешь себя в смешном положении и не напрасно. Алкоголик и наполовину импотент... Ты меня ударил.
Нет он не хотел терять ее. Раскаиваясь, он просил прощения, извинялся за свой поступок, который объяснял безрасудной любовью, умоляя не прогонять его.
В отчаянии они ненадолго сблизились, после чего сгорающий от страсти и угрызений совести, обезумевший от ревности, Оливье знал, что нужно делать дальше. Вечером они поехали ужинать в Шинон.
16
Вернувшись утром из Довиля, Кристоф занялся корреспонденцией. Там не оказалось ничего срочного. Он воспользовался этим, чтобы позвонить в Сен-Тропез. Ответила Маргарита:
- Мсье? Я очень рада; Мсье может сказать, что я беспокою его по пустякам... Вот, Мсье... Мадам уехала куда-то без багажа и, с тех пор я о ней ничего не слышала. Извиняюсь говорить это Мсье, но Мадам была последнее время очень странной! Я беспокоюсь...
- Алло, Маргарита, алло!
Посоветовав ей больше не переживать, Кристоф повесил трубку. Он едва удержался от расспросов. Какая низость! Он осведомился у своего секретаря, не звонила ли жена. Ответ не удивил его. Смешно придавать столько значения ее отсутствию. Валери знала, что делает.
Чтобы отвлечься, Кристоф занялся подготовкой к поездке в Венецию. Он зарезервировал места и отправился завтракать в ресторан. В конце дня он вновь позвонил в Сен-Тропез, но опять не добился никаких новостей.
Не смотря на лошадиную дозу снотворных, спал плохо. "Без багажа" - два слова не давали покоя. Кристоф знал ее такой уже до свадьбы. Но сейчас эти два слова звучали как сигнал тревоги. Он сердился на Валери, считая ее поведение ребячеством. Конечно, он слишком грубо разговаривал с ней по телефону, но ненастолько, чтобы сразу заслужить развод. Кристоф забыл, что первым заговорил о разводе, и особенно то, что изменение в его намерениях было неизвестно Валери.
В течении двух дней Кристофа не покидала тревога. В четверг вечером он, наконец, решился. Слухи, ходившие в Сен-Тропезе, несомненно окажут ему услугу. Купив билет в Ниццу и позвонив Маргарите, оставалось предупредить Натали. Приняв решение, Кристоф почувствовал некоторое облегчение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33