Ежели в деле замешана местечковая «коза ностра» во главе с г-ном Брувером, то имеются вопросы, касающихся и его самого, и милой Маи, и меня, молодца.
По телефону нахожу своего товарища. Он тренируется в ЦСКА, и я вынужден снова тащиться туда. В здоровьем теле — здоровый дух, банально шутит Василий при нашей встречи и демонстрирует бицепсы.
— Ну, как дела на бирже? — наконец проявляет интерес. — Слышал, тебя били.
— Бил я, — скромно уточняю.
— А чего так? Проигрался?
— Проигрался, — подтверждаю. — В пух и прах.
— Шутишь?
— Какие могут быть шутки.
— И все промотал? — не верит.
— Нет, не все, — вредничаю. — Три ещё осталось. Тысячи.
— Проще тебя, растратчика, пристрелить, — задумывается Василий. Меньше будет проблем.
— Это не выход из положения, — и без лишних подробностей рассказываю о своих подозрениях относительно поведения господина Брувера. — Такое впечатление, что он меня боится, — делаю заключение.
— Дурачок, — смеется Сухой. — Он меня боится, а вернее — уважает.
— За что?
— За ум, конечно, — дурачится. — И силу.
— То есть вы держите биржу под своей «крышей»? — пытаюсь уточнить.
— Как ты, право, выражаешься, — морщится. — Топорно выражаешься, — и читает короткую лекцию о том, что в новых условиях между интересующими сторонами заключен долгосрочный договор о сотрудничестве. — Биржа сама по себе, мы сами по себе. Но двадцать процентов от прибыльных сделок наши.
— Ваши? — спрашиваю. — А кто вы такие?
— Группа товарищей, — смеется, — из мира спорта.
— О, спорт — ты все! — иронизирую.
Василий не понимает меня — в том, что я просадил вверенные капиталы, беда только моя: играть надо головой, а не жопой, дружище мой ситный.
— Нечистая там игра, — стою на своем, но сидя в БМВ.
— А доказательства имеются?
— Пока нет.
— Тогда о чем базар?
— О том, что хочу разобраться в ситуации.
— Ну, и разбирайся, — удивляется Сухой. — В чем проблема?
— Я ещё жить хочу, — признаюсь, — вдруг выйду на группу товарищей из мира спорта.
— Прекрати, — с досадой проговаривает мой товарищ. — Тары-бары начинаются, когда дело тянет за сотню тысяч…
— Рублей?
— Долларов, балда, — смеется. — Так что, спокойно ковыряйся в своем дерьме.
Я огрызаюсь, заявив, что ещё не вечер. Блажен, кто верует, хлопает меня по плечу Василий и напоминает, что многие мечтают о миллионах, а копеечку забывают вернуть.
— Верну копеечку, — клятвенно обещаю. — Только кинь ещё копеечку, протягиваю руку, как нищий. — Мы не местны-ы-ые…
— Зачем? Пить-гулять?
— Для оперативно-розыскных мероприятий.
— Для чего? — открывает рот и портмоне.
Я излагаю свои планы на ближайшее будущее, и получаю пять импортных кредиток в долг.
— Верну, — снова обещаю.
— Верится с трудом, — хныкает мой друг. — Все-таки думай больше башкой, а не…
— Понял, чем, — обрываю. — Ты уже об этом говорил.
— А-а-а, тебе, малахольному, говори, не говори, — и вспоминает. Кстати, о малахольных. Как там Илюша?
Я рассказываю о своей последней поездке: у Лидии проблемы со здоровьем, возможно, какое-то время придется опекать нашего товарища детства.
— Во! — хохочет Василий. — Полный отстой. Парочка ваша будет лучше всех.
— Сам такой, — огрызаюсь.
— Возьми Илюшу на биржу, — шутит. — Он циферки любит, знаешь.
Я чертыхаюсь: ничего смешного нет — у людей беда, а он шутки шутит. Шучу не со зла, отвечает на это Василий, а потому, что люблю вас, дурачков, и желаю только добра; если надо ещё помочь семейству Шепотинник, поможем.
— Эх, Вася-Вася, — вздыхаю, — разве счастье только в деньгах?
— И в них тоже, — обнимает за плечи. — Прости, у меня встреча на Охотном ряду.
— Стрелка, что ли?
— Балбес, — садится в авто. — Встреча с депутатским корпусом.
— Какие люди! — выбираюсь из машины, щелкаю каблуками.
— Между прочим, — обращает внимание на мои новые башмаки. — Ты в них похож на придурочного придурка из Кащенко. Лучше носи лапти, лапоть, — и, довольный собой, нажимает на акселератор.
Серебристо-истребительное авто летит прочь, а я стою на месте и кричу проклятия. Трудно сдерживать себя, когда тебе, пусть даже в шутку, советуют трепаться по жизни в лаптях.
Не буду оригинальным, если скажу, что жизнь имеет свойство ломать наши планы. Я не шутил, заявив, что хочу провести оперативные мероприятия на ВБ. Меня не покидала мысль, что история, связанная с японской йеной, когда я невозможно как лопухнулся, должна иметь продолжение. Случайная встреча с горемыкой Ребриным подтвердила мои опасения, что игра на бирже идет нечестная. Ежели всё там находится под электронным контролем, то нетрудно сделать деньгу на дураке, который, выигрывая пятнадцать тысяч $, не догадывается об этом. Почему бы ни закрыть его (мою) котировку, когда график находится на высшем взлете? А потом открыть, когда начался его спад. Возможно такое? Думаю, да. Конечно, сумма для плутов, не ахти какая, да главное — принцип. Принцип облапошивания таких простаков, как я. Мой друг Сухой прав: ходить мне в лаптях до скончания своего века. Однако что-то не хочется променадить в вечных обалдуях.
И поэтому план моих действий был самый решительный — взять на прихват господина Брувера. Нет, я не собирался бежать в его кабинет с дедовским топором и воплями, где мои кровные?
Не хотелось, и пытать Маю вопросами о том, почему она хотела навязать мне десять сотенок? Требуется одно: понять механизм по отъему народных сбережений, а будет понимание — будут действия.
Но ранним утром раздался телефонный звонок, и мои планы резко изменились: надо было ехать в Люберцы. Ночью у Лидии случился тяжелый приступ, и медицина требует, чтобы она неотложно легла на операцию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105