Воробей, радостный, как ребенок, засмеялся.
- Опять я свою честь отстоял! Со мной в такие игры не играй, Рудик!
А противник его ничуть ничем не огорчался - даже испорченой одёжой. Дуэлянты обнялись, замирились, собрали аксессуары поединка и дружно двинулись в шашлычную, что бы отметить резцульта соответствующей выпивкой. По их мнению, оба вели себя достойно, как положено настоящим мужчинам.
Яров подумал, что какой-то смысл в подобных нелепых забавах, может быть, и был. В конце-то концов, за подлости, клевету и оскорбления, которые стали нормой быта, человек должен нести ответственность. И не ограничиваться подачей иска в суд во реабилитацию "чести и достоинства". Тем более, что сплошь и рядом у этих истцов никаких "чести и достоинсва" изначально нет.
Во втором часу пополуночи дружеские беседы Ярову надоели и он простился с компанией, которая все ещё никак не могла утихомириться. За ним потянулся и Володя. Воробей проводил гостей до выхода из зала и запер за ними двери.
Ночь показалась Ярову такой теплой, что он сразу решил провести её опять же в табачке - просить крова у Воробья было рисковано, поскольку друзья вновь заставили бы до утра играть в "очко" или ещё какую малоинтеллектуальную игру на троих.
Володя приостановился под навесом, прикурил, глубоко втянул в себя дым вместе со свежим ночным воздухом и сказал.
- Хорошо! А того лучше, что они оба друг в дружку из ружья попали!
- А то что бы было?
- Ну, если бы один попал, а другой промахнулся, то убитый должен был бы сам завтра застрелиться. Чтоб никаких дознаний, никаких свидетелей.
Яров вздрогнул. Вот вам и современный поворот в дуэльном кодесе русского человека чести! Яров спросил нервно.
- Ты шутишь, надеюсь?
- Бывало и так. - Володя пожал плечами и повернулся в темный угол навеса, откуда доносился всхлипывающий храп из под стола в углу. Судя по всему, кто-то из местных пьяниц, выпросив у Воробья бутылку, перебрал лишку и свалился на том месте, где получал высокое наслаждение.
- Пьянь позорная. - презрительно заметил Володя. - Вовсе совести не имеют! Купит здесь бутылку, на месте выжрет, а у нас потом проблемы с ментами! Давил бы я их! Спокойной ночи, Илья Иванович.
- Спокойной ночи.
Яров ещё постоял под навесом, а потом вдруг приметил, что торчащие из-под стола ноги обуты в женские ботинки. Он с отвращением отвернулся, поскольку вида бесстыдно надравшихся женщин не переносил.
Он добрался до табачки, разложил раскладушку и перед тем, как утроиться "в горизонталь" глянул в окно. От шашлычной, неровным зигзагом двигалась шатающаяся фигура, в ней Ярову показалось что-то знакомым и, присмотревшись, он понял, что это Анна Павловна.
Он выскочил из будки и побежал навстречу женщине, страшась, что шаткая поступь вынесет её на проезжую часть, по которой хотя и изредка, но на высокой скорости мчались в ночи автомобили.
- Анна Павловна! - он схватил её за руку. - Что с вами?!
Она подняла к нему оплывшее тупое лицо, почмокала губами и прохрипела.
- Я... Я до вас шла, Иваныч.
Левой рукой она уцепилась за плечо Ярова, а правой прижимала к груди початую литровую бутылку водки.
- Выпьем, Иванович... Вся жизнь в одночасье вовсе порушилась.. Вконец.
Яров оглянулся. В шашлычной уже был погашен свет и будить Воробья было рискованно, тем более что забубенных пьяниц тот глубоко презирал, а уж вовсе пропойц женского рода.
- Анна Павловна, идемте, я отвезу вас домой.
- Нет... Ни за что... Дома нет... А Чингиз меня убьет, я здесь... Или я его убью. Нет.
Стараясь придержать её за плечи, чтоб не упала, Яров кое-как довел женщину до табачки, где она грохнулась задом на раскладушку и пьяно засмеялась.
- Выпьем, Иванович!... Все теперь одно! Богатая я буду! Долгов нет, ничего нет, деньги будут... Выпьем!
- Какие деньги и какие долги? - раздраженно спросил Яров, не представляя себе, что делать дальше.
- Дочь мы продали!
- Что?!
- Продали Аян... В гарем... За долги продали... И ещё денег дадут.
- Кто даст денег?
- Ишь ты! - в глазах её засветилась пьяная подозрительность. - Так тебе все и скажи! А вот выпьешь со мной, так может и скажу.
Яров, в течении игры у Воробья почти не пивший, почувствовал, что это теперь стало для него необходимым.
Он достал два стакана, извлек из рук женщины бутылку и решил, что нужно быть терпеливым и зажать настойчивость, чтобы Анна Павловна в меру пьяной возможности поведала о происходящем.
- Молодец. - она приняла стакан. - Ты понимаешь... Я сразу подумала, что ты - человек. А вокруг тигры лютые...
Яров решил, что разумней будет начать издалека.
- Так вы уехали из Киргизии с долгами? Прятались здесь? И вас нашли?
- Н-е-е!... Из Киргизии мы чин-чинарем... Хотя и без трусов. А все здесь. Здесь, зимой.
- Зимой Чингиз взял в долг денег?
- Ага! Для бизнеса... Пизнеса... И погорел, конечно, дурак. Потом помогли... Вот так помогли. И мы поправились. На квартиру денег одолжили... От торговли нашей хорошие деньги пошли.
- От какой торговли? Журналами и газетами? - недоверчиво спросил Яров, хотя уже знал ответ.
- Газетами?! - она захихикала. - А ты вовсе дурак!... Другим мы торговали... Ох, другим товаром!
- Ну, и что дальше?
- А ничего... Мы на этом... На "счетчике" оказались. И теперь нам вовек не расплатиться. Нет. Расплатились. Совсем расплатились. Аян продали. Продали на растерзание.
- Кому? Кому продали?
- Кому, кому... Хозяевам. Они нас и с торговли сняли. Богатыми будем.. А Аян - на растерзание.
- Алик Черный? - он потряс её за плечи.
- Понятно, что он... Он самый Черный и есть.
Она попыталась привстать, но снова рухнула на раскладушку, подняла на Ярова несчастные глаза, которые были залиты болью и казались трезвыми последння вспыщка разума, перед полным отключением, как знал Яров.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135