– Странное ты создание. Самое странное из всех, кого мне доводилось встречать.
Я опустила глаза.
– Ты в самом деле так думаешь?
– Если судить по твоему рассказу, ты мало общалась с другими людьми. Занималась верховой ездой – понимаю. Но остальное время? Ведь ты жила так больше двух лет. И у тебя не было друзей?
– У меня не было приятелей. Я мало кого знала. Но не чувствовала себя одинокой. Мне всегда было чем заняться.
– Но так же жить нельзя. Ты слишком замкнута.
– Меня это устраивает.
– Или одиночество помогает тебе сочинять столь захватывающие истории? Помню, как ты рассказывала мне о своем муже. Как потрясла тебя катастрофа, в которую он попал на мотоцикле, и как ты не могла оставаться больше в Кардиффе. Очень трогательно!
– Не напоминай, пожалуйста. Мне очень стыдно.
– Неужели? Надо же! А насчет родителей в Сиднее, как тяжело они переносят жару в летние месяцы? Или как твой отец смотрит матчи на кубок Дэвиса? Ведь это все нужно было придумать!
– Прости, мне очень жаль.
– Интересно, сколько из твоих сегодняшних рассказов – такие же придумки?
Я подняла голову.
– Теперь я не лгу! Это совершенно разные вещи! Я была дурой, но мне и в голову не приходило, что придется с кем-то близко сойтись на работе. Я говорила тебе уже, что люблю уединение! Когда оказывается, что нужно знакомиться с людьми, я вынуждена что-то добавлять к тому, что рассказывала о себе прежде. Это как снежный ком, который все растет…
– Обычный результат, Марни. Но объясни, зачем отправлять родителей в Австралию, если их уже нет в живых? Какой тут прок?
Впервые он назвал меня моим настоящим именем.
– Дело не в пользе. Просто я хотела придумать жизнь, ничем не похожую на мою собственную.
– Бывают патологические лжецы. Ты из таких?
– Не знаю. Но ты можешь проверить все, что я тебе сегодня рассказала, и убедиться сам.
Марк как-то странно смотрел на меня, взглядом отчасти врача психиатра, отчасти влюбленного.
– Я не могу проверить все. Не могу проверить самое важное из того, что ты мне сегодня сказала.
– Что именно?
– Ты сказала, что хотела сбежать от меня, боялась, что слишком привяжешься и будешь страдать.
– Но это правда!
– Хотел бы верить.
– Марк, это правда! Неужели ты думаешь, что я вообще не способна ни на какие чувства!
– Уверен, что способна, но не знаю, на какие.
Какая мука была смотреть все время на него, и знать при этом, что попадаешь в новую ловушку. Но выхода не было.
– Поражаюсь, как при твоей сообразительности, не пришло в голову действовать иначе, – заметил Марк.
– Как именно?
– Просто не знаю, радоваться или обижаться, что ты этим не воспользовалась.
– Не понимаю, о чем ты…
Слава Богу, он вдруг резко отодвинулся от стола. Галстук его сбился, он тяжело дышал.
– В следующий раз, если подвернется зеркало, посмотри на себя. Неужели ты никогда не замечала, как смотрят на тебя мужчины?
– Да, но я…
– Неужели тебе никогда не приходило в голову, что я два года как потерял жену и в некотором смысле вполне подходящая кандидатура для близких отношений?
– На работе только об этом и говорили.
– Вот как? Ладно, пока не станем разбирать, почему ты не сочла меня достойным кандидатом, но неужели не сообразила, что, подцепив меня, можно было взять гораздо больше, чем тысяча двести фунтов?
– Все зависит от того, что ты называешь словом «подцепить».
– Выйти за меня замуж.
Часы в зале пробили полночь. Били они долго, и хотя совсем не походили на часы в маминой кухне, тоже отбивали удары по голым нервам.
– Это невозможно! – меня залила волна панического страха.
– Почему нет?
– Мы совершенно разные люди.
– У тебя довольно старомодные представления о сословиях.
– Может быть. Может, я просто дура. Но мне кажется менее стыдным добывать деньги, как это сделала я, чем продавать ради них себя.
– Я тебе не нравлюсь?
– Дело не в том!
– А в чем же? Ты сказала, что хотела сбежать от меня, поскольку боялась, что слишком привяжешься и будешь страдать. Значит, ты была ко мне не совсем равнодушна. Тогда почему же замужество кажется тебе продажей себя ради денег?
Меня загнали в угол!
Ситуация для меня совершенно невероятная, ведь я никогда не терялась, если нужно было найти объяснение, или предлог, или выход из положения. Второй раз за вечер Марк оказывался явно умнее меня, и мне это не нравилось.
Чтобы выиграть время, я прикрыла лицо руками. Нужно подумать как следует, чтобы найти выход. Через минуту Марк подошел и положил руку мне на плечо; впервые за весь вечер он коснулся меня.
– Ответь, Марни.
– Как я могу ответить, если сама не знаю? – с отчаянием воскликнула я. – Я думала, это невозможно. И теперь уже поздно об этом.
– Но разве можно заранее знать, что возможно, а что невозможно?
Я чувствовала, что нужно взглянуть на него. Средство спасения было не лучшее, но делать нечего. Если я отвергну Марка, остается одно – полиция.
Момент был просто ужасный. Рука его сжала мое плечо. Я подняла глаза, надеясь, что они не выдадут моих истинных мыслей.
– Марк, ведь я воровка. Не обманывай себя. От этого никуда не деться. Прости меня, если можешь, и отпусти.
– Ты хочешь так?
– Я думаю, так будет лучше.
– Для кого? Для тебя? Или для меня?
– Я уверена, для тебя.
– А я считаю иначе. Или ты не понимаешь, что я люблю тебя? Думаю, ты догадывалась, правда?
– Нет.
– Нет? Тогда знай: я люблю тебя, Марни.
– Марк, ты… ты сошел с ума.
– Может быть.
В отчаянии я сказала:
– Послушай, будь благоразумен… Ведь я вас обокрала, лгала тебе. Их этого ничего хорошего не выйдет. Ты мне веришь?
– Нет, – улыбнулся он. – Пока ещё нет.
– Вот видишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82