Через краткое мгновение, я уже взлетел на второй этаж, с трудом заставляя действовать с нужной стремительностью подталкиваемого мной толстого, задыхающегося Пульта... Там, внизу, прозвучало почти одновременно два выстрела: предупредить и спасти охранника не удалось.
Чертыхнувшись, я кинулся к окну: везение пока еще не оставило нас до конца! Охранник Пульта все-таки понял, видимо, в последний момент, что происходит, и жизнь свою отдал не задаром: один из четверых боевиков Куба валялся посреди двора в нелепой позе: мертв или ранен? Главное - теперь их осталось трое против двоих... Нет, против одного: едва глянув на Пульта, я понял это отчетливо: неповоротливый, с явно нездоровым сердцем, привыкший за долгие годы к барской жизни Пульт в счет уже не шел. Значит, один. Один против совсем нехилых троих боевиков Куба. Поскольку Кондратову с его подмогой добираться сюда по самым оптимистическим подсчетам не менее часа... Дурак ты был, Ильин, когда согласился участвовать в этой проклятой истории! И что не сиделось в вонючей, зато тишайшей твоей ментовке? У меня, заступившего в тот день на самое обычное внутреннее дежурство в доме Куба, был при себе один-единственный "Макаров" с восемью патронами. Все дальнейшие события слились опять в одну, лихорадочную нервотрёпку из которой память выхватила и закрепила считанные эпизоды.
...Вот первым же прицельным выстрелом я достигаю прекрасного результата. Застреленный
мной во время пробежки к крыльцу особняка Винт. - Самый меткий стрелок, хрипит и падает, исчезая из зоны видимости. Я зацепил его на границе полосы прострела...
...Вот я слышу треск выбиваемой внизу двери - это оставшимся двоим удалось-таки прорваться к дому. Они уже на пути ко второму этажу, но винтовая лестница закрывает им обзор...
...Вот в сантиметре от моей головы в щелки разлетается косяк, но пуля чудом минует меня, а мой выстрел навскидку, вслепую, порождает полный звериной ярости и боли вопль внизу...
...Вот я в бешенстве отталкиваю безвольно замершего посреди комнаты, бесполезного Пульта в дальний угол, которого уже не достигают закатные лучи солнца, вот... Да, запах гари, потянувшийся снизу: оставшемуся невредимым боевику пришла все же в голову мысль поджечь дом, выкурить нас отсюда... В ту минуту или чуть позже послышались милицейские сирены, и я тут же решил, что именно послышались, поскольку вся эта бойня заняла не более десятка минут...
К тому моменту, как боевик начал отстреливаться от местных ментов, направленных сюда, как выяснилось позже, Кондратовым, у меня оставалась ровно одна пуля. Спустя еще минуту у последнего из оставшихся в живых кубовских боевиков тоже кончились патроны.
...После того как я отказался покинуть дом до прибытия Кондратова и местные ребятки покорно согласились подождать развязки внизу, я сосредоточился наконец на главной причине, а заодно и цели случившегося.
Пульт по-прежнему сидел в углу - там, куда я "запечатал" его во время перестрелки. Все с тем же хмурым и отсутствующим выражением лица. Вглядываясь в расшифрованного агента, я ничего не мог поделать со стремительно овладевавшим мной раздражением: каковы бы ни были его, может и впрямь великие, заслуги, он вел себя так, словно это не за его бриллиантовую шкуру я только что рисковал поздороваться раньше времени с архангелами!
Нехотя он перевел на меня взгляд маленьких немигающих глазок:
- Осторожный ты, Кнут... Или как тебя там? Боишься, что свои же менты с гореча подстрелят? - Такие случаи бывали. Зачем рисковать? - Вот и я думаю, пора завершать свою карьеру. Уйду на покой. Поживу на Карибах или в старушке - Европе, где меня не знают. Неподдельная тоска в голосе усталого и больного старика больно резанула мне по сердцу. На мгновение представил себе дальнейшую жизнь этого старого, глубоко одинокого человека. Бывшего агента, так к не посмевшего обзавестись ни женой, ни детьми, наверняка давным-давно похоронившего последнего близкого ему человека... Даже от родных могил теперь он будет отлучен навсегда.
Больше, вплоть до прибытия Кондратова, мы не перекинулись ни единым словом.
Мы даже не попрощались когда Пульта, уложенного на носилки под видом трупа, выносили из особняка, хранившего все эти годы тайну его вселенского одиночества...
Кондратов сообщил мне, что совсем не напрасно организовали муровцы фальшивую кремацию Пульта: единственным человеком, поинтересовавшимся временем "похорон", оказался Куб, желавший еще раз убедиться в том, что его враг действительно мертв...
Несмотря на все меры, принятые к тому, чтобы провал акции "Медь" выглядел случайным, Бакс нервничал. Точно также беспокоился и Визирь, прекрасно понимая, что впавший в беспредельную ярость, от очередной неудачи Куб, как только ему удастся и собрать нужную для возврата в общак сумму, в первую очередь разберется с ближайшим окружением. Методы разборки, близкие сердцу авторитета, ему, Визирю, были известны лучше всех, и он не ошибался. Решение опередить и убрать Куба было единственным, которое напрашивалось в этой ситуации. И сделать это следовало как можно скорее.
Единственным его вариантом, был Десантник - тот самый бывший армейский, единственный уцелевший подельник Мухи и прапора. Парень где-то скрывался и надо было его точно вычислить.
Связи среди милицейских чиновников и в уголовном мире не подвели Визиря и на этот раз. Уже на следующий день он знал где скрывается Десантник.
Стоянов не подвел его и на этот раз: спустя всего несколько часов Лакмус знал два адреса, по которым мог находиться Десантник.
переодевшись в старую, ставшую узковатой ментовскую форму Визирь направился с опасным визитом на безликую, застроенную многоэтажками столичную окраину.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16