– Заплатим, – кивнула Кира. – Заплатим, если твой рассказ будет того стоить.
– Я – человек порядочный! Если сказал, что история стоящая, значит, так оно и есть.
Похоже, в предвкушении выпивки состояние памяти у забулдыги улучшилось.
– В общем, так, – произнес он, удобно расположившись за шатким столиком. – История эта дорого стоит.
Столик был весь в разводах от грязной тряпки, которой орудовала уборщица, макая ее в ведро с такой же грязной водой. И подруги не сумели заставить себя даже облокотиться на него.
– Сколько?
– Тысячу!
– Ты с ума сошел! Тысячу рублей? За что?
– Тысячу долларов, – сказал пьяница и опрокинул в себя первые сто грамм.
– Кира, мы даром теряем время! – возмутилась Леся. – Пошли отсюда!
Но Кира уже ощупала бумажник, и ее проворные тонкие пальцы нашли крохотное запасное отделение, в котором что-то вроде бы шуршало. Только она никак не могла понять, как туда к этому шуршащему пробраться. От усилий она даже взмокла.
– Сейчас, сейчас, – пробормотала она. – Одну минутку.
– Зря вы так! Моя история и в самом деле стоит этих денег! Но, уж идя навстречу вашей бедности, так и быть. Пятьсот!
– Кира! Пошли отсюда! Пятьсот долларов! Неслыханно!
– Пятьсот рублей!
Переход от тысячи долларов к пятистам рублям был таким неожиданным, что Леся замерла с открытым ртом.
– Уж эти копейки у вас точно есть! Вам жалко? Вы ведь хотите узнать, что за мужик потерял эту лопату? И о чем у него базар был с корешом?
– Ты знаешь человека, который потерял этот бумажник?
– Да не потерял, девонька. А сначала выпотрошил его и ругался очень.
– Почему?
– Вот и я думаю, почему? Там денег куча была. Он всю пачку себе в карман сунул и кредитки тоже. А потом бумажник наизнанку вывернул и ругался.
– А чего ругался?
– Так денежки не находил!
– Как же не находил, коли целую пачку в карман положил! Ты же сам только что сказал!
– Э! – хитро прищурился пьяница. – Его не те деньги интересовали. Он особую денежку искал.
– Какую?
– Так вы будете платить или нет?
Леся вопросительно посмотрела на подругу. Но та была так увлечена изучением попавшего ей в руки бумажника, что даже не отреагировала на вопрос. Вздохнув, Леся полезла в свой собственный бумажник и вытащила оттуда четыре бумажки по сто рублей.
– Все! Больше нет!
– На нет, как говорится, и суда нет! – весело заявил пьяница, сгребая со стола бумажки. – Хватит и этого! Ну, слушайте!
Рассказ подружки слушали внимательно. Кира наконец отложила в сторону истерзанный бумажник. И буквально вперилась немигающим взглядом в ханурика. Но тому после ста граммов было уже все равно. Его потянуло на откровенность.
– Выхожу я сегодня от Нюрки, – начал он со вступления. – Нюрка – это сожительница моя. Ну, я вам про нее уже говорил.
– Она же тебя прогнала?
– Прогнала, а потом обратно пустила. Лучше-то все равно никого нет.
Подруги только тяжело вздохнули в ответ.
– Так вот, вышел я от нее, на душе тоскливо, ничего не помню, что вчера было, а она еще чем-то сильно недовольная.
И забулдыга озабоченно потрогал свежий синяк у себя под глазом.
– Так вот, на часах еще шести утра не было, выхожу, значит, вниз спускаюсь на один пролет и вижу – двое каких-то незнакомых мужиков перед дверью на площадке внизу толкутся. Ну, ясное дело, парни из себя крепкие, нервничают опять же. Так что я мешать им не стал. Стою, слушаю.
Парни вели себя странно. Оба торчали на пороге приоткрытой двери в квартиру и не могли договориться, кто из них первым станет смотреть в бумажнике какую-то подсказку. Наконец они договорились. И один из них, явно нервничая, начал потрошить бумажник. Он передавал деньги второму парню. А тот придирчиво рассматривал каждую купюру и клал их себе в карман. Потом они переглянулись и уже вдвоем полезли в бумажник.
– Нет тут ни хрена! – сказал тот самый, который за минуту перед этим отправил себе в карман приличную сумму денег.
– Должно быть! – сказал другой. – Перед страхом смерти люди не лгут!
– Ну, ты же видишь!
– Вижу!
После этого второй парень со зла швырнул пустой бумажник на пол, и парочка потопала вниз по лестнице.
– А я потом уже спустился. Вижу, что бумажник еще хороший. Его на рынке всегда толкнуть можно. Или еще как сгодится. Одним словом, сунул я его себе в карман и домой.
– И что?
– Нюрке бумажник показал, она меня простила. Сказала, чтобы я, как просплюсь, шел бы да и сдал его в скупку или еще куда. Ну, я дождался, когда народ проснется, и пошел. А тут вы.
– А удирать чего стал?
– Не знаю, испугался я вас чего-то. Вид у вас… того, стремный.
Это утверждение подруги оставили на совести пьянчужки. На себя бы посмотрел!
– Ну что? – спросил он. – Помог я вам?
Подруги переглянулись. Рассказ был в высшей степени странным.
– А этих парней ты точно не знаешь?
– Даже не видел никогда!
– А знаешь, кто в той квартире, возле которой они толкались, живет?
– Так в том-то и дело, что нету там никого! Пустая она стоит. На продажу выставлена. Уже почти три месяца туда покупатели ходят. А чтобы купить, так никто не покупает. Дорого, говорят, больно хозяин дерет. Никто не прельщается.
– А хозяин кто?
Вот этого забулдыга не знал. По его словам, раньше там была коммуналка. Потом какое-то агентство ее расселило, и квартиру купил пузатый и усатый дядька, который перепродал ее другому – молодому и симпатичному.
– Но он как ремонт начал, так его больше никто и не видел. Не живет он тут. И даже не показывается. А квартиру после ремонта снова на продажу выставил.
Подруги снова переглянулись. Их обеих посетила одна и та же мысль. И что же делали эти двое крепко подозрительных молодых людей возле пустой квартиры?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16