- Жена - Марта Льюис, в замужестве Марта Льюис Кларк. Муж - Стюарт Кларк.
- Стюарт Кларк? Ваш окружной прокурор? Тот самый?
- Тот самый.
- Тогда смогу. Я знаю судью, который занимался этим делом. Мне даже не придется ходить по канцеляриям. Я смогу раздобыть копии бумаг прямо в его офисе. А что тебя именно интересует?
- Факты. Телеграфируй мне домой. Если меня не будет, пусть подсунут телеграмму под дверь. Ладно?
- Будь спокоен, приятель!
- Премного тебе благодарен, Уолдо.
- Перестань!
Я вышел из будки, подмигнул Джерри, прошел под аркой в клуб и, взяв стул, подсел за столик к Марте и Хаббелу. Марта мельком окинула меня взглядом, узнала, улыбнулась, обнажив сверкающие зубы, и сказала:
- Боже мой! Любовь всей моей жизни вдруг восстала из пепла! Где ты пропадал, красуля?
- В разных местах.
- Только не здесь. Я уже работаю тут девять месяцев, а тебя ни разу не видела.
- Я не большой поколонник скрипичных ансамблей.
- А, тут мало девочек - вот что ты хочешь сказать. Из "Фламинго" тебя силком нельзя было вытащить. Ты уходил только когда появлялись уборщики со швабрами. - Она обратилас к Уэйну. - Ты не знаком с Питом Чемберсом?
- Не имел удовольствия. - Он говорил, едва шевеля губами, но четко проговаривая слова с почти правильным британским акцентом.
- Хаббел Уэйн. Питер Чемберс, - представила нас Марта. - Мистер Уэйн владелец этой мышеловки.
Уэйн улыбнулся, встал, и мы пожали другу другу руки. Он был не слишком большого роста, худощав, неописуемо элегантен и обладал изысканными манерами. У него было узкое гладкое лицо, нервные карие глаза, каштановые волосы с завитками над ушами и аккуратненькие усики над маленьким ротиком. Рука оказалась тонкой и холодной.
- Мне надо отойти, - сказал он.
- Я бы хотел поговорить с вами, мистер Уэйн.
- Ради Бога. Это может подождать несколько минут?
- Конечно.
- Мне надо заглянуть на кухню. Мелочи, но необходимые. Я скоро вернусь.
Итак, я остался наедине с Мартой Льюис, что было приятнее, чем быть наедине с Джерри-барменом или следовать за Уэйном на кухню. Марта Льюис была прекраснее, чем обычно. Когда я познакомился с ней во "Фламинго", она была совсем девчонкой - не больше девятнадцати. Теперь я бы дал ей двадцать семь: она была в полном соку, в полном расцвете своей молодости и красоты, такая же, как раньше, хотя и чуточку более сдержанная, впрочем присущая ей необузданность по-прежнему угадывалась во взгляде, в каждом изгибе её тела. Она всегда отличалась большими формами - соблазнительными и более чем откровенно очерченными. Я вспомнил, как выглядели её обнаженные бедра, когда она танцевала в "Фламинго". Теперь её бедра были прикрыты черной облегающей тканью атласного платья, но руки и плечи и добрая половина груди были выставлены на всеобщее обозрение, и это было зрелище куда более захватывающее, чем то, что можно увидеть с первого ряда партера музыкального театра. Марта Льюис была высокая, с гладкой упругой кожей и фигурой, похожей на песочные часы: выпуклый верх, тонкая талия и широкие бедра - широкие, упругие и гладкие, и не жирные. У неё были блестящие черные волосы, коротко подстриженные под мальчика, с колечками на лбу, огромные угольно-черные глаза, высокие скулы, тонкий нос с трепетными ноздрями, сверкающие жемчужно-белые зубы и полные красные губы.
- Я всегда питала к тебе слабость, - проговорила Марта.
- Фиг-то!
- Нет правда!
- Взаимно.
- Да? Ты никогда этого не показывал.
- Как я мог? Ты же постоянно была занята с очередным ухажером.
- Теперь я свободна. - Она сложила красные блетящие губы в поцелуй. Пальцами правой руки она слегка почесала левую руку и, нахмурившись, капризно заметила:
- Что-то тут прохладно.
- Да нет, мне не кажется.
- Мне не по себе как-то, у меня какое-то нехорошее предчувствие. Мне страшно. - Она тронула меня за рукав. - Пойдем потанцуем?
Танцевать с Мартой Льюис было одно удовольствие. Мы слились воедино. Ее тело стало частью меня - теплое, близкое, податливое, причем Марта, чтобы не испортить линию тонкого черного платья, предусмотрительно не надела под него никакого нижнего белья, что действовало на её партнера по танцу опьяняюще. Она приблизила свои горячие губы к моему уху и прошептала:
- Когда мне страшно, я хочу оказаться в чьих-нибудь объятьях, я хочу чтобы меня любили. Это безумие, но это правда. Тебе не кажется это безумием? Обними меня, обними покрепче!
Я стал мечтать о том, как хорошо было бы забыть о Фрэнке Слотере, о трупе в его шикарной квартире, о двух тысячах долларов гонорара - как вдруг увидел входящего Хаббела Уэйна.
- А вот и босс! - сказал я.
- Пошел он...
- Где ты была сегодня днем, Марта?
- А что?
- Так, ничего, просто интересно.
- Спала.
- До которого часа?
- Часов до семи. Потом втиснулась в эти французские доспехи, наложила макияж и приехала сюда. Что за странные ты задаешь вопросы?
- Обычные вопросы.
- Ты останешься, Пит? Я бы этого хотела.
- Я не могу. Мне надо кое о чем порасспросить Уэйна - и я тут же уйду.
- Вернешься?
- Что-то не хочется сидеть тут и слушать ваши скрипочки.
- Я смогу уйти, если хочешь. Возвращайся, Пит!
Я поцеловал её в мочку и сказал:
- Вернусь.
Наш танец окончился. Уэйн уже занял место за столиком и Марта повела меня к нему.
- Хочу предупредить тебя, Хаббел. Мистер Чемберс - частный сыщик.
- Слышал, - ответил Уэйн. - Я узнал фамилию.
Марта сжала мне руку и, прошептав: "Так не забудь!" - послала нам воздушный поцелуй и удалилась. Я сел рядом с Уэйном.
- Боюсь, у меня для вас печальная новость, мистер Уэйн, но я спешу и не могу разводить долгие разговоры.
- Тогда давайте коротко.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52