Правда, платят по-разному. Конструкторам компьютеров платят раз в шесть больше, чем мне. А есть конструкторы, – я не знаю, чем они занимаются, но догадываюсь – атомной техникой, имеющей военное значение, – так им, говорят, платят раз в пятьдесят больше, чем конструкторам компьютеров. Но условия у всех одинаковые: светлое помещение, стол, бумага и карандаш. Перед листом бумаги конструктор сидит весь свой рабочий день. И никто не проверяет, что конструктор сделал за это время. Проверка происходит лишь раз в год. То есть фактически два раза в год, но первая, полугодовая, проверка никак не влияет на судьбу конструктора. Имеет значение только вторая – годовая. Считается, что если конструктор за год создал хоть что-нибудь, нашедшее применение в его области, то он уже справился со своим заданием. Новые конструкции рождаются не так уж часто. Но если при годовой проверке окажется, что конструктор совсем ничего не сделал, то его могут перевести на работу к станку или вообще уволить, но во всяком случае отстранят от конструирования.
В принципе, на работе спать не принято, но если сидеть за столом более или менее ровно, если не храпеть, то спать можно. Когда у конструктора глаза закрыты, это никого не удивляет: считается, что такое отключение способствует творческому процессу.
Я думал о том, что запись снов – это, несомненно, запись каких-то электромагнитных волн. В нашем конструкторском зале шестьдесят столов. За каждым – конструктор. Волны их снов, должно быть, как-то пересекаются, путаются, свиваются. Что тут можно записать?
Я слегка простудился, у меня был заложен нос, и поэтому особенно старательно следя за тем, чтобы ненароком не захрапеть, я заснул.
Как известно, сны отличаются от действительности не своими странностями, странностей хватает и в нашей будничной жизни, а тем, что в снах существует свое особое время, отличающееся от обычного времени так, как отличается время астронавигатора, летящего со скоростью, близкой к световой, от времени человека, передвигающегося на велосипеде по проселочной дороге. Я еще как следует не заснул, я еще помнил о моей заложенной носоглотке, но уже услышал знакомый звучок: вью-вью-вью – и сразу же резко отвернулся от окна, чтобы не забыть, что мне приснилось.
Лучше бы я не отворачивался! Я снова увидел семерку пик, пики сорвались с белого поля карты, как со снежного наста, превратились в черных воронов, тяжело взмахивая крыльями, они устремились к далекой линии горизонта, очерченной толстой, в палец, черной линией леса, круто, словно пикируя, устремились вниз и ушли в землю.
А это было уже совсем плохо. Всякому школьнику известно, что это обозначает не просто дворцовый переворот, но полную перемену правления с физическим уничтожением тех, кто правил государством прежде.
Сон длился лишь несколько мгновений. Но за то кратчайшее время во мне что-то будто надломилось. Во рту стало так сухо, как это бывает только при сахарном диабете, и, когда я провел языком по небу, мне показалось, что оно у меня заросло жесткими колючими волосами. Я вышел из-за стола и направился к выходу, где стоял столик с водой и фруктами. Я выпил содовой воды и, скрывая тяжелое дыхание, вернулся на место. Я решил не возвращаться сегодня домой, а поехать к своей женщине. На окраину города. Поближе к природе. Где нет и не может быть никаких записей снов.
Мы с ней давно не виделись. Месяц. А точнее месяц и четыре дня. Мы поссорились. Я не выдумываю, я действительно уже не помню, из-за чего именно произошла ссора. Из-за какой-то чепухи. Кажется, из-за того, что я вызвался сам помыть посуду после нашего ужина, а потом вдруг обиделся, что она мне не помогает. Она не любит мыть посуду, и я подозреваю, что в мое отсутствие грязные тарелки она попросту спускает в мусоропровод.
Во всяком случае, я не остался у нее на ночь, а уехал домой. И на следующий день не позвонил ей по телефону. И она мне не позвонила.
Сегодня я приехал без предупреждения. Как же она мне обрадовалась! Она вся словно светилась. Она смеялась и говорила, что это удивительное совпадение, что только чудом мы не разминулись, что сегодня она сама собиралась приехать ко мне, что она поняла: мы уже никогда и ни из-за чего не поссоримся. И к грязной посуде она меня теперь и близко не подпустит. Она сама будет ее мыть. Ведь это такое удовольствие – вымыть посуду после того, как из нее ел любимый. Прежде она этого просто не понимала.
При этом она все время приподнималась на носках, словно ей хотелось взлететь, и черные густые ее волосы, будто наэлектризованные, топорщились в стороны, и в концах нежных губ зарождалась счастливая улыбка.
– Подожди, – сказал я. – У тебя тут записей не ведется?
– Каких записей?
– Ну этих… Снов.
– Ну что ты? – удивилась она. – У нас здесь брусника. И медведи едят овес. И на мой семнадцатый этаж в окно залетают бабочки-бражники. С тихим свистом. Кого здесь записывать?… Ты приляг, – перебила она себя. – Отдохни немного. А я сбегаю за любовным напитком.
В наше время любовный напиток людям почти недоступен. Но у нее были свои каналы. И свое безошибочное понимание жизненных потребностей возлюбленного.
Появление человека на нашей территории относится к эпохе позднего палеолита. В произведениях Цезаря, Тацита и других римских авторов приведены сведения о племенах, населявших эти места в первых веках нашей эры. Вероятно, еще этими племенами было начато производство этанола путем несложных химических преобразований зерна. Это искусство процветает здесь и в наши дни.
Я лег на невесомое пневматическое ложе. И задремал. И увидел сон.
1 2 3 4 5 6