А пока я буду терпеть, как ты нас учишь. Я буду терпеть, потому что все, что со мной происходит сейчас, - расплата. Я ведь грешила... Родителей я не ценила и не очень любила, своего будущего ребенка я умертвила, судьбой посланного мне человека я предала. Но я все искуплю, Господи!
Я уже совсем другой человек и когда выйду отсюда с твоей помощью, то или уйду в монастырь, или просто буду жить по твоим высшим законам..."
Поначалу она шептала подобные молитвы, не очень-то веря в свои клятвы, но время все же текло, и однажды, стоя в углу на коленях и уткнувшись лбом в прохладную стену, она со страхом и удивлением поняла: все, что она сочиняет в молитвах, все абсолютно естественно и правдиво, все до словечка.
Да, не жила она, а грешила. Да, лицемерила, гонялась за тряпками, мечтала о больших деньгах, машинах и дачах, да, не думала о душе абсолютно. Да, с нелюбимым человеком жила, а любимого бросила. Да, хотела с нелюбимым расстаться, но боялась безденежья. Она молилась и давала зарок, что если Бог ей поможет и она выйдет отсюда живой, то ни за что на свете, ни за какие блага она не вернется к своей прежней жизни. Все, что угодно: монастырь, нищета, бродяжничество, но только не прежняя жизнь!
И от этого твердого решения, и оттого, что она расстается с прошлым без сожаления, Мария почувствовала такое необыкновенное облегчение, что, поднявшись с колен, долго ходила по комнате, пытаясь представит себя в будущем.
Другим утешением для неё было разрешение пользоваться душем в любое время. Вот уж не знала она, сколько спасительной силы в воде.
Особенно в ледяной! (Хотела простудиться и заболеть, а вместо этого получилась закалка.) И хотя дверь в ванную комнату не запиралась, и зеркала не было, и полотенце одно, вафельное, но это был такой праздник, что она иногда специально себя сдерживала, дабы не превращать обливание в обыденность.
Страшно угнетало незнание времени. Даже по дороге в ванную комнату не удавалось увидеть хотя бы матовый отсвет под кухонной дверью и узнать, например, что сейчас на улице день.
Лишить её ориентации во времени, видимо, было одной из задач тех, кто её здесь держал. Но зачем? Какой в этом смысл?
Когда-то она надеялась на свои месячные. По подсчетам до них оставалась неделя с того момента, как её сюда поместили. Но время шло, а никаких месячных не было. Однажды признаки появились, но тут же пропали. Так что и этого календаря она лишилась.
Но события случались и здесь. То у охранников что-то упадет на плите, то запоздалые комары залетят, то муха вдруг появилась. Не простая - крупная, светло-серая и лохматая. Она не вызывала отвращения, как, допустим, зеленые навозные мухи, а, наоборот, казалась вполне даже чистенькой. Мария ждала, когда муха, налетавшись с громким жужжанием вокруг лампочек, наконец сядет так, что её удобно будет рассматривать, глядеть, как она охорашивается, умывается, чистит лапки. Для мухи специально собирались хлебные крошки. С этой мухой, с Жужуней, хорошо было разговаривать, вспоминать свое детство. Жужуня, надо сказать, терпеливо слушала, а потом вообще стала ручной. Прилетала из темных углов, когда её звали: "Цок-цок-цок". А может быть, все это Марии только казалось.
Но главным событием последнего времени был второй приход человека в гражданском костюме. Второе пришествие. Мария готовилась к этой встрече и разработала план, как себя вести, что говорить, о чем спрашивать.
Первое. Понимая, что интересоваться, сколько она уже здесь просидела, бессмысленно, она твердо решила об этом не заикаться. Второе. Вариант тихого помешательства, о котором она также подумывала, был отброшен.как абсолютно бессмысленный. Она поставила себя на место вымогателей - какое им дело, что у неё поехала крыша? Наоборот, нужна спокойная, трезвая беседа, как в прошлый раз, и тогда, может быть, ей удастся хоть что-то узнать.
Справившись о её самочувствии, поинтересовавшись, как кормят, человек в маске сказал:
- У меня хорошие новости. Вроде бы ваш муж начал активно собирать деньги.
- Да? - спросила она, стараясь не смотреть собеседнику в глаза, мерцающие в прорези маски. - Какую ж такую сумму вы требуете, что ему приходится её собирать?
- Большую, - ответил мужчина.
- Если большую, то он её никогда не соберет.
- Зачем же он тогда нам сказал, что уже собирает?
- Затем, чтобы потом с чистой совестью сообщить: не собрал.
- Похоже, вы недооцениваете своего мужа.
- С некоторых пор он мне не муж.
И вам, прежде чем меня похищать, следовало бы об этом узнать.
- Мы это знали, - ответил мужчина. - Я все же надеюсь, что вы его недооцениваете и вскоре все стороны будут удовлетворены.
Миронова усмехнулась.
- Палач утешал свою жертву... Зачем вы отняли у меня крестик? - неожиданно спросила она.
- Не положено, - сухо ответил "гость". - Для вашего же блага. А то вскроете себе вены или ещё что-нибудь.
- Вены? Крестом? - Мария быстро взглянула в глаза собеседнику. - Я думаю, - тихо сказала она, отводя свой взгляд, - вы больной человек.
Вы, наверное, сами не знаете, насколько вы больны... Если бы вы были нормальным, вы поселили бы меня гденибудь на даче с охраной. Зачем весь этот садизм?
- Для того, чтобы ваш муж всетаки пошевеливался.
- Глупо. Неужели, сидя на даче, я не продиктовала бы то, что вы мне прикажете? Послушайте, если вы мне создадите другие условия, - тихо, но с расстановкой сказала Мария, - я обещаю лично вам приличную сумму... - Она сделала паузу. Сейчас был тот самый момент, к которому она так тщательно готовилась. - Я понимаю, что в этих условиях давать какие-либо гарантии невозможно. Только честное слово. Но вы, при вашей деликатной профессии, должны хорошо разбираться в людях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53