Потому, говорю, зимой как завоет... - Дед повыл, изображая зимнюю вьюгу. Я на эту кроватку приляжу и смотрю на мой омуток, на мельничку, об лете думаю. И так хорошо мне делается, будто в раю...
- Где же картина? - спросила Наталья, осматривая стены избы.
- Отдал... Выпил на проводах, разжалился и отдал.
- Вот это да, - сказала Наталья и надолго задумалась.
На следующее утро она услышала такой разговор. Говорил дед:
- Че же ты, коза, совсем хозяйствовать разучилась? Че ж ты меня раньше срока в могилу-то пхаешь? А, коза?
Чиркнула спичка. Молчание.
- Ты че ж, все деньги на её сульфимизины истратила? Ты че мне мозгу-то крутишь? Дай, говорю, три тыщи всего, я у Огрызихи бутылку возьму, у меня ж именины!
- У тебя каженный день именины.
- Да не мне это, Господи. Дружки-то забидются!
- Хоть бы оне совсем от тебя отвернулись, алкаши чертовы.
- Ты это брось, на дружков-то!
Крыша потекет, погляжу, что запоешь. Первая к им побежишь! Дай денег, кому говорю!
- Нету.
- Ну две дай.
- Нету! Да тихо ты, старый черт.
Дед с бабкой осторожно вошли в комнату, Наталья притворилась, что спит.
- Хорошо, что спит-то, - сказала старуха.
- А чего ей, поправляется, - сказал дед.
- Глянь-ка, румянец совсем другой.
- А чего ей, молодуха...
- Молодая. - Бабка осторожно поправила одеяло. И Наталья "проснулась". Старуха тут же пошла за лекарствами, а старик поинтересовался:
- Как голова? Бо-бо или не бо-бо?
- Не бо-бо, - улыбнулась Наталья.
- Ну и лады! А у меня именины.
- Поздравляю, - сказала Наталья.
- Да че там, - махнул дед черной ладонью. - Разе ж это праздник. Вот День Победы - всем праздникам праздник! Да... - Он присел на стул, закурил и, мечтательно глядя на дым, приготовился к философствованиям.
- Дедушка, - тихо позвала Наталья.
- Ай-я?
- Подойдите, что я скажу.
- Лечу! - Старик, держа под собой стул, засеменил к кровати. - В чем дело-то?
- У меня в рюкзаке две пачки патронов шестнадцатого калибра. Я вам их дарю по случаю именин.
Дед смутился и сказал:
- Спасибо, дочка, уважила. Да только не надо мне их. Оне вам в спедиции пригодятся.
- Берите, берите. В - рюкзаке, в полиэтилен завернуты.
- Ладно уж...
- Берите, говорю.
- Да я ведь теперя не вижу, с какой стороны ружо-то стреляет.
- И ничего. Зато позовет вас какой охотник на именины, а у вас уже и подарок готов.
- Мысля! - удивился дед.
- Или ещё проще, - сказала Наталья, - вы их прямо так дарите, а тот человек вас тоже как-нибудь отблагодарит...
- Вспомнил! У Иволгина как раз шешнадцатый!
Старик забрал патроны и исчез до полуночи.
Глава 4
Сергей Сергеевич не раз пробовал устроить свою личную жизнь. Не получалось... Груз опыта прожитых лет давил, не давал разбежаться и полететь. Он боялся любви, он её уже пережил со всеми вытекающими, как говорится, последствиями. Он уже разводился, судился, разменивал жилплощадь и платил алименты. Почти ежедневно он вспоминал дочь, очень серьезного шестилетнего человечка.
Что он нашел в Наталье? Он много думал об этом. Похоже, он видел в ней и свою дочь, с которой можно встречаться не раз в месяц, а каждый день, и ту подходящую женщину, о которой мечтал. С одной стороны, он наконецто позволил себе расслабиться, пооткровенничать, побыть самим собой, с другой стороны, он подтянулся, достал в таежном поселке чудом не выпитый "Биокрин" и на ночь втирал его в свою лысину, ругая себя за то, что не делал этого раньше.
Но все это в прошлом. Кончилось его любовное бабье лето. Оказывается, не он был ей нужен, а его московская жилплощадь. Что ж, это не ново...
Отлив в чайник спирта, Сергей Сергеевич развел костер и погрузился в раздумья. Как жить дальше? Вот как стоял вопрос. Завтра надо было ехать в Якимовку, забирать больную Наташку, и можно было послать машину с шофером, можно дать сопровождающего, а можно поехать и самому...
Так ехать самому или не ехать?
Кто-то приближался к костру, чьито сапоги шлепали по воде. Подошли шоферы, присели к огню, стараясь не смотреть на чайник. Начальник подумал и протянул им кружку.
- Давайте по капле. А тебя, Масимов, особенно прошу, поосторожнее с этим делом.
- Начальник, - обиженно прогудел пожилой шофер, - вы же знаете, Масимов теперь в полузавязанном состоянии, хорошо это или плохо...
Они выпили, закурили, подбросили в костер сушняка. Максимов вздохнул:
- Господи, за что ты меня наградил таким наказанием?
- Каким наказанием? - спросил Сергей Сергеевич.
- Да предвидеть все. Предвидетьто я предвижу, а вот пользоваться этим никак не научусь.
- Что же ты, Максимов, предвидишь?
- Нехорошее сейчас я предвижу, - неуверенно начал шофер. - Короче, как бы это потоньше выразиться, умерла наша Наталья в этой Якимовке...
Оцепенев, все замолчали. Потом молодой Зуев сказал:
- Я вот дам тебе кружкой по голове!
- Максимов, - мрачно сказал начальник, - ты думаешь, что мелешь?
- Я не думаю, Серега Сергеич, я ощущаю. Вот тут, - Максимов пошевелил пальцами около своих ушей.
Помолчали.
- А вы что, думаете, мне не жалко ее? - нарушил молчание жалобный голос Максимова.
- И отчего она умерла, по-твоему?
- От малокровия, - тут же ответил шофер. - Я сам поначалу все думал: отчего да отчего? Потом чувствую, от малокровия. Крови у неё в ногах мало. А смерть-то, она такая, с ног забирает. Голова в последнюю очередь отмирает. А у неё ножки-то, Господи! Где там крови-то быть? Вот, спрошу вас, заболел человек, что он делает в первую очередь?
- За бюллетенем идет, - сказал Зуев.
- Ой, молчи лучше. Вот приболел человек, он ещё ничего, может смеяться, книжки листать, пить, курить, но! - повысил голос Максимов. - Он уже слег! Он лежит, хорошо это или плохо. Уже ноги того.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53