..
День поминовения
Месяц катился за месяцем, и вот снова наступила весна. По требованию господина Шварцмана Алексей ушел в глухую защиту. Генрих Иосифович объяснял, что есть установленные законом сроки и имеются многочисленные формальности, через которые не перешагнуть, если хочешь, чтобы в будущем никто не посягнул на то, что досталось тебе по наследству. Наконец, господин Шварцман вручил Алексею все документы, делавшие его собственником просторной квартиры и дачи со всем, что в них имелось, и двух автомашин щеголеватой "ауди" Ольги и респектабельного, немного устаревшего "мерса" Тихона Никандровича.
- И этого мы ждали? - с раздражением спросил Алексей. - И теряли время?
- Нет, - ответил господин Шварцман. - Время мы не теряли. Вы теперь законом признанный наследник. Всего, что оставила на этой земле Ольга Тихоновна. То есть и её запутанных отношений с господином Благасовым. Но важно и то, что вы вышли из-под прямого удара тех, кто убирал Ставрова, Брагина и Ольгу. Они увидели: время идет, а вы не проявляете никакой активности, значит, не представляете для них опасности и убирать вас нет необходимости.
Генрих Иосифович пытливо посмотрел на Алексея:
- Ваши намерения не изменились?
- Нет. Я тоже ждал, успокаивался, чтобы сгоряча не наделать глупостей. Но эти пять-шесть месяцев выжидания стали для меня пыткой.
Первая, самая острая боль от утраты Ольги уже прошла, точнее, Алексей смирился с тем, что Ольги, его юной супруги, больше нет, она ушла и никогда не возвратится. Он понял трагичный смысл простоватых слов из разных песен про тех, кто "укрыт сырой землей". На могиле Ольги он поставил памятник её бюст из белого мрамора - светлого и солнечного. На соседней могилке Тихона Никандровича Ольга успела установить невысокую стелу из гранита фотография отца, фамилия, имя, отчество, даты рождения и смерти. Когда Алексей увидел впервые эту стелу, он с изумлением прочитал: "От любящих дочери, зятя Алексея и внуков". Ольга обещала отцу выйти замуж за Алексей и нарожать кучу детей. И не собиралась так быстро умереть. Когда пришло время весенних посадок, он в магазине "Цветы" возле входа в кладбище познакомился с понимающей толк в кладбищенских цветах пожилой женщиной и договорился, что она посадит на лежащих рядом холмиках - молодой красивой женщины и её отца - нужные цветы и будет ухаживать за ними.
- Но и вы приходите, - сказала Марья Ивановна. - Потому как без вас, любимого покойными человека, цветы не примутся или завянут. И ничего я не поделаю.
Алексей смотрел на неё с недоумением, и женщина объяснила:
- Это проверено. Для цветов на кладбище требуется особый климат любви и печали.
Он хорошо ей заплатил, и Марья Ивановна отнеслась к его поручению очень серьезно. Когда Алексей снова пришел на кладбище, могилки были укрыты плотным зеленым ковром из стелющейся травки, в нем ярко выделялись незабудки, камнеломки, маргаритки...
Наконец, господин Шварцман так, словно намеревался броситься в огненное пекло, сообщил:
- Мы можем подавать иск на треть "Харона".
- На две трети, - поправил его Алексей.
И поскольку Иосиф Генрихович выжидающе молчал, он протянул ему доверенность Алевтины Артемьевны Брагиной, уполномочивающую Алексея Георгиевича Кострова представлять её интересы.
- Да-да, я помню... - пробормотал господин Шварцман. - Буду очень удивлен, если вы после подачи исков в суд, останетесь живы.
- Позаботьтесь о своей безопасности, - угрюмо пробормотал Алексей. Может, вам нанять телохранителей? Этих шкафов-комодов? Оплачивать их буду я...
- Не надо. По "понятиям", или как это у них называется, в адвокатов не стреляют - они нужны всем. Криминальные боссы не дураки, они понимают, что не адвокат им опасен, а его клиент. Нет клиента, нет и дела... Что же, начнем воевать. Я буду с вами - так велит мне профессиональный долг и уважение к памяти Тихона Никандровича и его дочери Ольги...
Разговор этот произошел в офисе юридической фирмы. Условились о гонораре, Алексей сказал, что будет платить за себя, что естественно, и за Алевтину Брагину, которая находилась где-то под тропическими небесами и дала о себе знать лишь однажды - телефонным звонком. Свои координаты Алевтина отказалась сообщить, пообещав вскоре позвонить снова. "Я не хочу повторить судьбу Оленьки", - печально сказала она.
Алексей возвратился домой, в квартиру Ольги, которая отныне была его на законных основаниях. Он достал из ящика письменного стола "макарку", которого через Свердлина презентовал ему Юрась, тщательно смазал, проверил обоймы - в рукояти и запасную. Вид оружия не успокоил его, на душе были сумерки, и он позвонил Никите Астрахану, попросил приехать, объяснил:
- Я мог бы напиться и в одиночку, но лучше, если мы это сделаем вдвоем...
Через какое-то время ему по мобильнику позвонил "сталинский орел", охранник со стоянки Александр Тимофеевич:
- К вам поднимается молодой человек... Я его видел с вами.
Александр Тимофеевич после убийства Ольги считал своим святым долгом опекать Алексея. Тот неизменно хорошо платил охраннику за мелкие услуги, "орел" деньги брал, но однажды изложил свои принципы: "Не люблю беспредел... Раньше был порядок... Даже при Горбачеве людей не взрывали, не говоря уж об Юрии Владимировиче Андропове".
- Все в порядке, - ответил охраннику Алексей. - Это мой друг.
Никита оживился при виде выпивки и закуски.
- Неужто сам по магазинам бегаешь?
- Иногда да. Но сговорился с одной женщиной, из Архангельска приехала, за гроши в палатке торговала весь день, горбатилась на этих... людей не русской национальности. Положил ей вдвое больше, она с меня пылинки сдувает, квартиру чистит, продуктами запасается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115