Ведь все, что я смогу сказать, будет против нее. А мне очень не хотелось, чтобы все обернулось против нее...
- Объясните.
Я попытался. Только ни слова про квартиру, ни слова. Просто
- пока искали телефон, труп исчез.
- Когда вы заезжали на свалку?
- Днем. Сегодня днем.
- Зачем?
- Это связано с командировкой... Загрязнение окружающей среды...
- Не валяй дурака, - прежний голос. - Когда ты заезжал на свалку, чтобы спрятать труп?
- Я не прятал.
- Неужели? А кто тебе помогал?
- Никто.
Значит, все сам сделал. Прав твой приятель, он уже дал показания. Он все валит на тебя.
- Нет...
- Если будешь упрямиться, пойдешь как исполнитель.
- Нет...
Я сидел в перекрестье настольных ламп, свет бил в глаза и взрывался под черепом острой болью. Я пытался удержаться на краю пропасти, думать над каждым еловом. Но они все спрашивали и спрашивали, они выстраивали вопросы так, что я повторял снова и снова, как было, но они не верили, они расставляли ловушки,
грозили, несколько раз выбивали из-под меня стул и, когда я
поднимался, начинали снова и снова, по второму, третьему кругу.
Я не видел спрашивающих, лампы слепили глаза, может, они менялись, но я уже едва мог шевелить языком, острая боль сначала пульсировала во всем теле, потом сосредоточилась в затылке, и я уже готов был подтвердить все, что они требуют, лишь бы оставили в покое.
- Прекратить!
Голос откуда-то из-за спины, свет неожиданно гаснет, и я шарю ослепшими глазами, силясь рассмотреть вошедшего.
- Принесите воды, - тот же голос.
Я сжимаю стакан ладонями, но руки не слушаются, кусаю зубами стекло, а вода льется по подбородку на пропотевшую рубашку.
Тишина. Темнота.
Я качаюсь на волнах призрачного счастья. Я соглашусь признаться в любом преступлении. Лишь бы это не кончалось. Тишина. Темнота.
Я чувствую, что лицо у меня все мокрое. То ли от пролитой воды, то ли от слез.
Тишина. Покой. Постепенно из слепоты начинают проступать очертания комнаты, маленькое зарешеченное окно, стол, на, котором сквозняк шевелит листы исписанной бумаги и катает шариковую ручку, лицо мужчины, угловатое, с рябыми щеками, хорошо выбритый подбородок.
- Ну, а теперь расскажите, - говорит громила-капитан, с которым я познакомился в квартире Риты в первую ночь, - как это было на самом деле?
Я нахожу в себе силы не рассмеяться. Или не зарыдать. Кто знает?
- Не заметили, во двор не заезжал мусоровоз, пока вы искали телефон в квартире гражданки Ямщиковой? Маргариты Николаевны? - говорит он насмешливо.
Просто давится от смеха. А у меня все плывет перед глазами.
- Нет, не слышал, - я с трудом узнаю свой голос, - я стоял далеко от окна.
- Хорошо. Подпишите. Вот здесь.
Руки дрожат.
- Благодарю за свидетельские показания, - мужчина берет листок и мельком рассматривает мою подпись. - Надеюсь, у вас нет жалоб?
- Нет. Спасибо, что прекратили допрос. Не знаю, сколько бы я выдержал, прежде чем свихнуться.
- Вы его сами прекратили. Не знаю, как удалось, но все, кто допрашивал, убеждены, что вы невиновны. В убийстве, во всяком случае, - он широко улыбнулся.
Как во сне я выхожу на улицу, уже рассвело, и мимо спешат первые прохожие. Я выхожу, а на ступеньках, сидит Алик, глаза у него воспаленные, волосы прилипли ко лбу, словно приклеенные. В уголке рта запеклась кровь. Я опускаюсь рядом, достаю из пачки сигарету, закуриваю.
- Отпустили?
- Да, - он кивнул. - Я все рассказал, как было, - говорит Алик, - и про мусоровоз тоже. И про гостей. Пусть те жлобы выкручиваются. Их, правда, бить не будут.
- Вот оно что, - я покачал головой.
- Если они в ближайшие дни не найдут убийцу, этого мусорщика, - говорит Алик тусклым голосом, - снова примутся за нас.
- Верно, - соглашаюсь, - только я свалял дурака и невольно предупредил его. Думаю, мусорщика теперь не сразу разыщешь.
- Следующий раз не выдержу, - говорит Алик, - подпишу все, что попросят.
- Я, наверное, тоже, - отвечаю.
Мы молчим, сидим на ступеньках, и прохожие удивленно смотрят на нас.
- Надо сделать так, чтобы его нашли, - говорит Алик.
- У нас просто нет другого выхода, - я улыбаюсь разбитыми губами.
Глава вторая
Утро было прозрачное, несмотря на туман. Туман ведь у самой земли, а небо глубокое и светлое, лучи восходящего солнца пронзают его снизу вверх, и оттого мир кажется перевернутым.
У меня возникло ощущение, что с каждым шагом и все дальше отрываюсь от земли, еще немного и буду спотыкаться о верхушки деревьев. Я не знаю, сколько шел от остановки автобуса. Наверное, вечность. Я представлял себя распухшим и огромным, как гора.
Надо мной неплохо поработали этой ночью.
Я только боялся уронить голову - она и так безумно болела.
На диване в холле спала Рита. Она спала сидя, подобрав под себя ноги и облокотившись на спинку. Рита была в белом платье и вся утонула в мягких подушках.
Я прошел мимо, тихо-тихо, чтобы не разбудить. Не очень-то прилично будить спящего человека. Я уже взялся рукой за перила и поставил свое тело на нижнюю ступеньку, когда почувствовал на затылке ее взгляд. Тогда я подумал немного и втащил себя на следующую ступеньку. Их, должно быть, до черта, больше - десяти, и мне предстоит основательно потрудиться, прежде чем я доберусь до самого верха.
- Я помогу... - она легкими шагами догнала, поддержала за локоть и втащила мое студенистое тело на следующую ступеньку.
Мне бы так быстро бегать, я давно бы уже закрылся на ключ в своем номере.
- Не надо, - я попытался высвободиться, - это аморально - помогать убийце взбираться на эшафот, - сказал и сам поверил, что наверху лестницы мне отрубят голову. Очень образно представил, даже как она прыгает вниз по ступеням.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42