И с вами поступят по российским законам. А они весьма суровы к тем, кто размахивает оружием.
– Вы вошли в мексиканские воды и должны подчиняться мексиканским законам! И вы, и тот гринго, которого вы прячете!
– Сеньор, в море нет иных границ, кроме наружной обшивки судна. Сейчас вся Мексика со своими законами уместилась в вашей лодке. Не будем спорить, сеньор. Приходите вечером, и капитан вас примет. Но я повторяю, у нас тут нет ни одного янки.
– Предупреждаю, вы еще пожалеете!
Лодка отошла от борта, неуклюже разворачиваясь. Орлов, прижимаясь к мачте, провожал ее взглядом. Почему-то хотелось, чтобы Терразас обернулся и увидел его. «Да вы пьяны, граф, – сказал он себе укоризненно. – Вас развезло, как юнца. На подвиги тянет? Постарайтесь хотя бы достойно спуститься на палубу. И даже не думайте о том, чтобы сигануть отсюда в воду. Хотя в такую жару купание не помешало бы~»
Он все же справился с искушением и не нырнул с мачты, а, путаясь в веревках, принялся спускаться. Когда он, наконец, достиг палубы, то увидел, что рядом с Ильей стоит капитан Кирилл. Оба, облокотившись на планширь, глядели на берег и негромко переговаривались.
– Кто послал на мачту? – спросил Кирилл, когда Орлов встал рядом с ним у борта.
– Никто не посылал. Я флаг расправить~
– Ясно.
– Вот именно, все ясно, – с вызовом произнес Остерман. – Если человек после джина способен лазить по мачтам и не сверзиться, то он наш человек.
– Что за история с полицейскими? – спросил Кирилл.
– Они не полицейские, – сказал Орлов. – Каратели. Жгут индейские поселки.
Он замолчал. Не в его правилах было рассказывать о том, о чем следовало поскорее забыть. Тем более что есть вещи, о которых нельзя говорить никому. Абсолютно никому.
Но Кирилл и Илья ждали его ответа. И Орлов, посмотрев в их глаза, понял, что не имеет права смолчать или соврать.
– Привязались ко мне, – сказал он. – Даже не понял, из-за чего. Наверно, им приказали остановить работы на участке. Думаю, что кому-то из чиновников показалось, что ему мало заплатили. Захотелось снова содрать денег с владельца участка. Вот и натравили на меня.
Он снова замолчал.
– Ты не стесняйся, Паша, – мягко сказал Остерман. – Ты говори, говори. Не держи в себе.
Орлов пожал плечами:
– Да и говорить-то особо не о чем. Завели под обрыв. Дали лопату. Говорят, рой себе могилу. А меня дома жена ждет. Сын. Вот я их лопатой и~
Он не договорил, махнув рукой.
– Спать, – приказал Кирилл. – Обоим. Чтоб на ночной вахте носом не клевали.
– Ночью этот клоун соберет шайку, полезут на нас, – сказал Орлов. – Я их повадки знаю. Меня им не достать, так со злости пожар устроят.
– Ничего, – сказал Кирилл. – Встретим.
– Я бы сам их встретил, если позволите. – Орлова снова охватил боевой азарт. – Выдвинусь на шлюпке к рифу. Затаюсь. В темноте не увидят. Когда они на своей лодке пойдут на шхуну, я их с тылу перебью. Вот если бы еще зажечь что-нибудь для подсветки~
– Страсти какие! – смеясь, сказал Кирилл и подтолкнул Илью к Орлову. – Приказываю проспаться. Спать немедленно!
Илья помог ему растянуть гамак между мачтами, а сам забрался в шлюпку, подвешенную рядом. Орлов лег, поворочался немного и понял, что сможет уснуть. Он не ожидал, что придет в себя так быстро. Еще удивительнее было то, с какой легкостью он разоткровенничался перед людьми, которых увидел впервые в жизни. Они принадлежали к разным поколениям. Но Илья и Кирилл держались с ним как со своим товарищем. И Орлов чувствовал себя помолодевшим. «Похоже, эти двое привыкли выслушивать подобные истории, – подумал он. – Похоже, им самим найдется что рассказать». Так или иначе, но после короткой исповеди ему в самом деле стало легче на душе. И здесь, на шхуне, застывшей совсем недалеко от берега, где ему грозила смерть, – да, здесь он чувствовал себя в полной безопасности.
– Лопатой, говоришь? – пробормотал Остерман из шлюпки. – Мы слышали выстрелы.
– Да пришлось. Для верности. Жаль, что полковник этот не подвернулся.
– Ничего, Паша. Ты не думай. Все в порядке.
– Я и не думаю. Ночью я его не упущу.
– Да успокойся ты, – сказал Остерман, зевнув. – Что они могут? Ну, вызовут таможенный катер из ближайшего порта. Ну, и когда он сюда придет? Это ж Мексика~ А мы уже ночью будем далече. Глянь на небо. Облака перистые появились. К вечеру задует. И мы уйдем.

3

Он проснулся от движения. Все вокруг него двигалось. Мягкий топот ног, скрип снастей, хлопки паруса – эти звуки пришли к нему позже, а сначала он только ощущал движение. Потом понял, что и сам он двигается, точнее, раскачивается в гамаке. Еще не совсем проснувшись, Орлов вывалился из гамака и встал на ноги, и чуть не упал, так сильно его повело в сторону. «Надо же было так набраться», – подумал он виновато. И тут же сообразил, что это не он качается, а палуба ходит под ногами. Только теперь он смог осознать, что уже наступил вечер, и в темноте вокруг него носятся какие-то люди, и ветер швырнул ему в лицо добрую пригоршню соленых брызг, и Орлов окончательно проснулся.
Непонятные команды раздавались в темноте. Мачты дружно заскрипели. Шхуна накренилась и снова качнулась вверх-вниз, словно перевалив через горку.
Орлов вцепился в гамак, чтобы не упасть.
– Дуй на ют! – крикнул ему Остерман, внезапно появившийся рядом. – Наша вахта! Да не по этому борту, а вот здесь!
Он бесцеремонно схватил его за рубаху и потащил за собой. Орлов едва успел нагнуться, ныряя под парус.
В темноте за бортом мелькали белые гребешки волн. Вода звучно плескала по бортам шхуны.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16