Но по какому?
— Налево? Направо? — спросил я у Джуда.
— Налево каменный холм, — ответил команчеро.
Понятно. Каменистая плоскость не хранит следов, особенно если преследуемые не забудут об этом позаботиться.
— Назад тоже бесполезно идти, там поселок, — сказала Энни. — Там будет слишком много чужих следов. И никто не подскажет, куда они ушли. Только запутают еще больше.
— Впереди — река, — подвел я итог нашего военного совета. — Остается один путь. Двигаемся направо вдоль реки.
Через полчаса мы дошли до еще теплых углей небольшого костра. Наверно, это был сигнальный костер: обгоревшие сучья лежали на ровном месте, не было никаких камней, чтобы поставить на них чайник, не было и ни одной дырки в земле, оставленной костровыми рогатинами. К тому же ни один из следов не отклонился в сторону и не кружил на месте, как это бывает даже на коротких остановках.
— Идут на Косой Брод, — уверенно заявил Джуд, мельком глянув на угли.
Я снова оглядел остатки костра и на этот раз заметил то, что проглядел поначалу. Обугленные сучья были положены в золу уже после того, как костер догорел. Длинный сук лежал параллельно реке, а короткий пересекал его под острым углом. Это был знак для тех, кто идет следом. Знак, понятный только своим.
Река в этом месте была не слишком широка, но изобиловала скрытыми ямами, о чем красноречиво говорили воронки, бегущие среди оливковой ряби и белых гребешков. Джуд первым направил своего мустанга в воду и показал рукой на белый валун, высившийся на другом берегу значительно правее.
— Держите на него! Энни, не смотри на воду!
— Спасибо за совет, — негромко проворчала девчонка в ответ и подтянула коробки повыше, придерживая их одной рукой.
Мы долго пробирались по песчаной косой отмели, и я тоже не смотрел на воду, потому что непрерывно вертел головой, оглядывая берега. Каждый раз, когда приходится долго пересекать открытое пространство, чувствуешь себя движущейся мишенью. Конечно, если в тебя уже целятся, ты вряд ли успеешь увернуться от выстрела. Но я по себе знал, как неудобно стрелять в мишень, которая вертит головой и в любой момент может обнаружить стрелка. Стрелку в таком случае приходится не только целиться, но и скрываться. А когда делаешь два дела одновременно, все получается не так, как хотелось бы.
Команчеро знал это не хуже меня. Переправляясь через длинный брод, он держал карабин на бедре стволом вверх. А как только выбрался на берег, остановил коня вплотную под валуном, защитив свой левый бок.
— Кайова собираются у скалы Белого Мула, — сказал Джуд, когда мы с Энни подъехали к нему. — Там раньше собирались на летние праздники. За ними едут чужие.
— Где это написано? — спросил я.
— На земле.
Он опустил карабин и стволом показал на втоптанный в песок огрызок тонкой сигары.
— Наверно, у Темного Быка есть повод для праздника, — сказала Энни. — Это было бы прекрасно. Хорошо, что у нас много подарков. Но плохо, что они нас не отпустят сразу. Отец будет беспокоиться. Поехали скорее, Красный Орех, почему ты стоишь?
— Дальше поедем так, — сказал Джуд. — Я первый, вы двое — сзади. Если остановлюсь, вы тоже стоите. Если поворачиваюсь и убегаю, вы тоже убегаете и не ждете меня.
— Понятно, — кивнул я.
— К чему такие сложности? — сказала Энни недовольно. — Мы здесь ездили тысячу раз безо всяких предосторожностей! Нам надо спешить.
Джуд, не ответив, ускакал вперед.
— Это называется «боевой дозор», — сказал я.
— Он просто любит командовать белыми, — ответила Энни. — Да, отец знал, кого послать со мной…
Она тронулась с места, я пристроился сбоку, но она возмутилась:
— Держитесь сзади, мистер Крокет! Терпеть не могу, когда ко мне прижимаются!
Так мы проехали еще несколько миль, пока Джуд не остановился и не подозвал нас жестом. Тропа вела к тому, что здесь называют «гребенкой» — к череде невысоких, вытянутых холмов, оголенных наверху и опушенных сухим кустарником внизу.
— Уже близко, — сказал команчеро.
Мы поднялись на первый холм, и с его высоты стало видно, как изменился вид прерии на этом берегу. Все пространство было покрыто пятнами густого и высокого темно-зеленого кустарника, а между ними просвечивала безжизненная оранжевая земля. Если обычную степь часто хочется сравнить с морем, то здесь перед нами лежало, скорее, болото.
— Похоже, они прошли совсем недавно, — сказал я и спешился, чтобы пощупать след, оставшийся на склоне холма.
Не успел я сделать и двух шагов, как что-то со страшной силой ударило меня в бок. И сразу время пошло по-другому. Сначала мне показалось, что это злой мустанг индейца исподтишка лягнул меня — недаром он так косился, когда на поворотах я приближался к нему слишком тесно. Потом я сообразил, что мустанг стоит слева, а удар я получил справа. Но почему тогда я падаю не в сторону, а вперед? Бурая земля в белых «прозрачных» известковых потеках стремительно приближалась к моим глазам, и я покрепче сжал карабин, чтобы не потерять его, когда буду катиться вниз по склону. Земля все еще приближалась, когда я услышал далекий треск винтовочного выстрела. Я еще успел подумать, что это охотники на бизонов заготавливают мясо для шахтеров. Ноги мои подогнулись, и я повалился набок, перекатился по склону, прижимая карабин к груди, и застрял в сухом кустарнике.
Я не закрывал глаза ни на секунду, но не видел пока ничего, кроме комьев земли и голых сучьев. Где-то далеко послышался топот убегающего коня, потом проскакало еще несколько лошадей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87