— Mon Dieu, в чем дело? Вас еще за что-то наказали?Бетси почала головой.— Нет, сир, ничего не случилось. Просто мне нужно кое-что сказать. А я знаю, что вы будете сердиться.— Ma foi, что вы хотите мне сказать?Бетси взяла себя в руки.— Я обратила внимание, когда вы сидите в кресле, оно начинает скрипеть.— Наверно, мебель пора ремонтировать.В это время Наполеон диктовал заметки о Ста днях и его настолько взволновали отношения между Англией и Францией, что все его выводило из себя и император начал тираду о мебели.— Разве вам не ясно, какая плохая и непрочная английская мебель? Дешевая, некрасивая и неудобная. Во Франции… О, там все самое лучшее. Французские кресла — это нечто! И все, что мы изготавливаем — лучшего качества! Такие чудесные буфеты, шкафчики и восхитительные диваны. Дитя, разве вам не понятно, что в других странах мебель гораздо лучше, чем в Англии? Я из Египта привез кое-что, великолепная работа.Если бы у Бетси было ее обычное настроение, она, возможно, начала бы спорить, что английская мебель прочная и обладает чувством достоинства, а все французские финтифлюшки имеют чересчур много украшений и завитушек и поэтому частенько выглядят «дешевкой», но на этот раз она просто покачала головой.— Кресло тут совсем ни при чем. Сир, разве вам не понятно, что вы сильно набрали вес?— Вы заявляете, что я становлюсь толстым?— Нет, нет, сир. Не толстым. Просто, как бы получше выразиться — у вас пропадает талия и появляется брюшко. Вы стали дородным.Это слово было новым для Наполеона.— Дородным? Типично английское слово. Оно ничего не выражает. Я не согласен, что становлюсь дородным. Ma foi, удивительно, что вы не использовали другое слово — жирный! Мне это слово известно. Какое вульгарное слово среди других слов самого вульгарного в мире языка.Бетси откинулась на спинку кресла. Она выглядела испуганной и расстроенной.— Прошу вас, дело идет о вашем здоровье.— Правда, — согласился император. — Я веду очень размеренную жизнь. Такое со мной случилось в первый раз. Я всегда много двигался. До начала сражения я ночью осматривал поле боя и мотался по всей Европе, планируя движение моих армий. Вам известно что-либо о специальной карете, которую я приказал для себя построить? У кареты были очень крепкие пружины, мы могли ехать на большой скорости, и нас никогда не трясло. Ну, почти ничего. Изнутри в карете было сделано множество полок и ящичков для карт. Со мной обычно ездил Бертье, и я мог диктовать ему всю ночь. Потом я немного дремал, а когда просыпался, то Бертье уже занимался работой. Mon Dieu, он никогда не делал ни одной ошибки!— Сир, по-моему мы отвлеклись от темы!— Что за тема? Дитя мое, самое важное — то, что я вам говорю. Вам известно, что я мог целый день обходиться без пищи? Мои повара держали на вертеле полдюжины цыплят, и когда я желал поесть, у них всегда был готов один из них!— Да, сир, мне это все известно!— Даже во времена мира я каждый день работал по шестнадцать часов! Я всегда сидел в кабинете и много работал, а младшие офицеры крутились неподалеку и били баклуши.— Да, сир, но мы отвлеклись. Речь шла о вашем весе.Наполеон строго взглянул на девушку.— Продолжайте.— Все обратили на это внимание и обсуждают это. Всех это очень волнует.— Правда, — с неохотой согласился Наполеон, — я обратил внимание на то, что на мне хуже сидит одежда. Но мне и в голову не приходило, что люди обращают на это внимание. Если это так, то почему мне никто ничего не сказал?— Сир, вас все боятся. Когда вы хмуритесь, они готовы бежать от вас подальше и прятаться по углам.Бетси показалось, что Наполеону было приятно это слышать, и он улыбнулся.— Но только не моя малышка Бетси-и! Она меня не боится.— Сир, это не так. Я тоже дрожу от страха, но… кто-то должен был сказать вам об этом.Наполеон задумался, и несколько мгновений они молчали.— Как вы думаете, что нужно сделать, чтобы бороться с этим? — спросил девушку Наполеон.— Мне кажется, что каждое утро вы должны совершать прогулку верхом. Еще до завтрака. А днем отправляться на долгую пешую прогулку. Но гулять не так, как вы делаете, когда что-то обдумываете. Вот так.Его шляпа лежала на столе. Девушка взяла шляпу и надела ее на голову, а потом начала медленно прогуливаться, заложив руки за спину, медленно и напряженно ставя ноги на землю. Потом Бетси положила шляпу на стол и снова села.— Гулять следует не так, сир. Возможно, таким образом вы находите решение сложных проблем, но талия у вас от этого не становится меньше.— Мне ясно, Бетси, что вы превратитесь в упрямую жену какого-нибудь англичанина с длинными усами и полным отсутствием подбородка. Вы неважно ко мне относитесь. Вам разве не известно, что каждое утро я просыпаюсь в шесть часов?— Откуда мне знать? Вы же не встаете в это время?— Мне все слышно, вы в это время развиваете ужасную активность. Я слышу, как вы насвистываете. Существует одна мелодия, которая вам, видимо, нравится…— Вот эта? — Бетси начала насвистывать одну веселую и живую мелодию.Наполеон кивнул головой.— Это — Лиллибулеро. С помощью этой мелодии англичанам удалось свергнуть короля с трона. Это — Лиллибулеро. С помощью этой мелодии англичанам удалось свергнуть короля с трона. — По преданию с этими словами ирландские католики отправляли на костер еретиков-протестантов во время гонений 1641 г. В дни Великой революции 1683 г. лорд Уортон использовал это слово в рефрене песни, которую вскоре пела вся страна. В ней он высмеивал Якова II. «Невозможно себе представить, как сильно подействовала эта песня на королевскую армию… Все солдаты, а потом и все население — горожане и сельские жители — постоянно напевали ее», — писал историк Бернет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154