— Почему ты уверен, что она не изменилась? — продолжала настаивать Ингейн. — Ты ее не видел два года, а я слышала, что восточные женщины быстро увядают. Она могла стать темнокожей и толстой, а над верхней губой могли вырасти усы!
Уолтер громко захохотал.
Проезжая мимо сгоревшей таверны в Литтл-Таммитт, Уолтер невольно натянул поводья. Она и при свете дня казалась ему зловещей. У Уолтера опять стало тревожно на душе. Интересно, на чем они порешили прошлой ночью? Когда они начнут мстить?
Ингейн спросила:
— Что ты там увидел интересного?
— Это все, что осталось от таверны… одного из моих друзей. Ингейн наморщила лоб, пытаясь вспомнить, что же произошло, но в конце концов кивнула головой:
— Он был одним из бандитов, что напали на замок в ночь похорон графа Рауфа. Эдмонд спалил таверну, но так и не смог поймать хозяина — ему удалось скрыться. Я помню, как злилась мать Эдмонда.
— Все, кто принимал в этом участие, заплатили за нападение ужасную цену. Все, кроме одного.
Ингейн быстро повернулась к нему:
— Что ты хочешь сказать? Уолтер ответил не сразу.
— Ингейн, что ты обо всем этом думаешь? Тебе было известно, что в замке Булейр пытали и убивали мужчин и женщин?
— Они не имели права восставать против своего сеньора, — запротестовала Ингейн. — Их следовало наказать. Не сомневаюсь, что ты думаешь так же. — Она на мгновение замолчала. — Но он зашел слишком далеко. Мне было жаль некоторых из них. Наверно, я и начала его ненавидеть из-за жестокости.
— Я рад услышать от тебя это. Понимаешь, я говорил о себе, когда сказал, что только одному удалось избежать его мести. Мой друг Тристрам Гриффен и я в ответе за то, что случилось той ночью.
— Ну, не знаю, — медленно сказала Ингейн. — Ну и дурень же ты! Невозможно предугадать, на какую глупость ты решишься в следующий раз. Странные у тебя идеи! — Она вдруг сменила гнев на милость. — Но боюсь, что я осуждаю тебя меньше, чем следовало бы.
Дальше их поездка проходила более приятно. Уолтер гордо начал рассказывать об эпизоде в Мараге, когда Тристрам ошеломил монголов, поразив почти невидимую цель из большого лука. Ингейн с интересом слушала.
— Этот Тристрам Гриффен кажется мне отважным парнем, — сказала она, а затем вновь задала неизменный вопрос: — А где была в это время смуглая девица-полукровка?
— Так получилось, что она скрывалась у меня в палатке. Понимаешь…
— Я уверена, что это бесстыдное создание старалось вообще никуда далеко от тебя не отходить, — прервала его Ингейн.
Наконец они увидели замок Булейр, темневший на фоне леса.
— Наверное, я все-таки пренебрегу твоим мудрым советом и во весь дух ускачу отсюда вместе с сыном, — воскликнула Ингейн.
Он придержал ее коня:
— Если ты это сделаешь, тебе никогда не удастся получить свою долю наследства. Закон все равно рано или поздно возвратит сына отцу, но тогда тебе будет еще больнее с ним расставаться.
Они так увлеклись спором, что даже не заметили, что подъехали к замку гораздо ближе, чем собирались. Уолтер сразу остановился:
— Пришло время расставания. Тебе отсюда следует повернуть на восток. Я останусь до тех пор, пока не увижу, что малыш и его сопровождающие проехали по подъемному мосту, и тогда быстро вернусь в Герни.
Вдруг Ингейн вскрикнула, и ее лицо побледнело. Она было подняла руку, чтобы показать ему что-то, но рука безвольно упала на гриву коня.
— Что такое? — спросил Уолтер.
— Уолтер! Взгляни на тот дуб! Боже, что там такое?!
Он поднял глаза, и ему показалось, что у него перестало биться сердце. Это дерево было ему знакомо. Ему показали дуб той ночью, когда они возвращались при свете факелов после атаки на замок. Он не мог забыть его очертаний, но сейчас в нем что-то изменилось. Нет, не сильно, потому что Уолтер всегда представлял себе это дерево с необычными плодами.
На ветке висело тело, и из его груди торчала стрела. Тело от легкого ветерка медленно поворачивалось то туда, то обратно; было слышно поскрипывание веревки. Уолтеру хватило одного взгляда, чтобы понять, что это Эдмонд, граф Лес-сфорда!
Он постарался взять себя в руки и прошептал:
— Это то самое дерево, на котором Нормандская женщина повесила шестерых крестьян.
Под деревом Уолтер увидел второе тело. Это, несомненно, был слуга, сопровождавший графа во время роковой прогулки. Немного придя в себя, он крикнул охраннику, у которого в седле сидел наследник Булейра:
— Поворачивай коня на юг. Мальчик не должен ничего видеть!
Он сделал знак Ингейн, чтобы она следовала за ними, но сам не двинулся с места. Он понял, что графа убили совсем недавно: на земле валялась шляпа, а за деревом прятался человек в зеленом. Уолтер знал, что за ним из-за деревьев наблюдают внимательные глаза. Он развернул коня и поспешил за остальными, оглядываясь через плечо, чтобы не пропустить возможную погоню.
— Опустите головы! — крикнул он. — Скачите быстрее. Они все еще недалеко отсюда!
В лесу послышался крик, но на этом все закончилось. Им вслед не полетело ни одной стрелы, и никто их не преследовал. Они уже отъехали на безопасное расстояние, когда он догнал Ингейн.
— Я так и думал, что это случится, — заметил Уолтер, поравнявшись с Ингейн. — Ненависть подобна обоюдоострому лезвию, и о него может порезаться любой.
Прошло несколько минут, прежде чем Ингейн заговорила дрожащим голосом:
— Мне почему-то кажется, что я каким-то образом виновата в его смерти!
— Нет, нет, даже если бы ты оставалась в замке, эта стрела все равно нашла бы свою цель! Не думай об этом.
— Пока он был жив, я его ненавидела, — прошептала Ингейн. — Но теперь, когда он мертв, я не могу кривить душой, сказав, что отношусь к нему по-другому.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157