С большим удовлетворением Ригантона прислонила жезл к своему станку, так, чтобы все приходящие могли его видеть. Затем она выгнала всех детишек и позвала к себе в дом старейшин племени, а также пятерых друидов.
Она угостила всех приглашенных красным вином и пирогами на меду с таким видом, будто устроила в их честь целое пиршество, но все понимали, что их пригласили для какой-то важной цели. Ригантона не замедлила приступить к объяснению.
– Туторикс был вождем из вождей, – напомнила она так, будто его слава может померкнуть еще до того, как его тело отлежит положенный срок в Доме Мертвых. – Возможно, он был самым великим вождем в истории нашего племени. Под его верховенством кельты завязали торговые связи, похожие на сеть рек и ручьев, чуть ли не со всеми народами Земли. Благодаря его славе кельты смогли выдать замуж своих дочерей за сыновей всех сколько-нибудь больших племен, тем самым мы породнились с ними. У нас больше друзей, чем врагов. Кто еще может притязать на подобное влияние?
Старейшины закивали в знак согласия. Ригантона начала заседание совета точно так же, как Туторикс вступал в переговоры с торговцами; прежде всего он затрагивал те пункты, по которым у них было полное единодушие, и только после того, как устанавливалось взаимопонимание, начинал упорно торговаться.
– Стоя за спиной мужа, – продолжала она, – я слышала все, что говорили чужеземцы, и знаю, как чтят усопших повсюду: среди македонцев и свирепых спартанских воинов, среди лидийцев, и фригийцев, и этрусков из Этрурии. Особенно среди этрусков. Погребение, которое они устраивают почившим вождям, своим великолепием затмевает сверкание уходящего солнца. Наши похоронные обряды выглядят просто убогими по сравнению с их обрядами; духи, которых мы провожаем в другой мир, должно быть, бывают устыжены, встречаясь с духами этрусков. И без моего напоминания вы знаете, что ни один кельт не любит себя чувствовать униженным. Тем более Туторикс.
Следующие свои слова она адресовала Нематоне.
– Ты старшая гутуитера; ты чествуешь приход новорожденных в этот мир, как жрецы чествуют переход умерших в иной мир. Мы чтим твою мудрость. Скажи мне, Дочь Деревьев, разве не правда, что друиды изменяют погребальные обряды, песнопения и жертвоприношения в соответствии с тем, кто именно перешел в другой мир? Разве не должны похороны соответствовать его значению, как форма одежд соответствует телу?
– Да, это правда, – согласилась Нематона.
– Стало быть, моему прославленному мужу, чье имя останется в памяти грядущих поколений, должны быть возданы особые почести?
Нематона помедлила с ответом, не зная, что думают по этому поводу другие друиды, но в общей напряженной атмосфере она не могла угадать их мысли.
– В твоих словах есть смысл, – наконец осторожно ответила Нематона. Лучше не принимать на себя никаких обязательств, пока она не поймет окончательно, куда клонит Ригантона, и не посоветуется со всеми друидами.
Ригантона, однако, с удовлетворением улыбнулась. Настроение собравшихся было вполне подходящим для того, чтобы начать торговаться; улавливать этот момент она научилась, еще стоя за спиной мужа.
– В таком случае я хотела бы, чтобы тело Туторикса было не сожжено, а предано земле, как погребают вождей Этрурии, вместе с вещами, свидетельствующими об их богатстве и высоком положении, чтобы его встретили с должным почетом в ином мире. И когда я последую за ним, я хочу, чтобы меня погребли вместе с ним, чтобы я разделила с ним все, как делила при жизни.
В доме воцарилась напряженная тишина. Друиды и старейшины были ошеломлены ее предложением. Она же смотрела им в глаза с самым повелительным видом, какой только могла принять, полная решимости преодолеть все возражения, которые, она знала, непременно должны последовать.
Совсем недавно Ригантона испытала сильное потрясение. Хотя ей не раз случалось видеть сожжения, воспоминание о смерти Бридды непрестанно преследовало ее, она как бы воочию видела пожиравшее ее пламя, слышала отчаянные вопли, поэтому все в ней противилось тому, чтобы ее тело после смерти было предано сожжению. До сих пор она почти не задумывалась о предстоящем переходе в другой мир; горный воздух не способствовал распространению болезней, которые время от времени опустошали низменность с ее реками, смерть казалась далеко-далеко, если она и уносила кого-нибудь, то только стариков. А Ригантона отнюдь не считала себя старухой. Она чувствовала себя так же бодро, как и в молодости. А когда смотрелась в отполированное бронзовое зеркало, у нее было такое ощущение, будто ее лицо ничуть не изменилось с тех пор, как они с Туториксом поженились.
Конечно, рано или поздно она состарится, думала она. Но, когда после смерти мужа Ригантона посмотрела в зеркало, она едва узнала свое постаревшее, высохшее лицо. Отныне у нее не осталось ничего, кроме богатства.
Вот тогда-то она решила, что постарается забрать с собой в другой мир все, что у нее есть, чтобы и там она могла жить в свое удовольствие. И такая возможность есть. Ею широко пользуются другие племена и народы, применяющие обряд погребения. Они верят, что это лучший способ перейти в другой мир. И она тоже будет в это верить.
Старый Дунатис откашлялся и встал. Все почтительно повернулись к нему. Много лет назад, когда Дунатис был еще молодым шахтером, не имевшим даже короткого меча и метательного копья, его жена родила двух детей от старого сказителя Мапоноса. Оба они оказались друидами. Сперва родился Поэль, затем на свет появилась Тена. Дунатис пользовался особым уважением среди кельтов, которые – в честь детей – щедро одаряли его дарами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146