– Мой господин, вы хорошо помните, что помогло вам не замерзнуть?
* * *
– Я очень рада, что вам стало лучше, – сказала Эмилия. – Мы очень о вас беспокоились. Пожалуйста, присаживайтесь.
– Спасибо.
В душе у Гэндзи царило мучительное смятение. И казалось совершенно естественным, что и тело его страдало. Уродливый стул лишь усиливал эти ощущения. Едва лишь он уселся, как спина его искривилась и внутренние органы оказались неестественным образом прижаты друг к другу, препятствуя правильному течению внутренней энергии, ци, – а от этого, в свою очередь, в теле скапливались ядовитые вещества. Великолепно. Теперь он точно разболеется.
– Госпожа Хэйко сказала, что вы хотите со мной поговорить.
– А она не сказала почему?
– Она лишь упомянула, что речь идет о каком-то очень деликатном деле. – Эмилия взглянула на князя. – Может, лучше бы мне явиться к вам в покои? Вы, кажется, еще не вполне пришли в себя после недавнего происшествия.
– Не стоит обо мне беспокоиться, – откликнулся Гэндзи. – Меня просто подкосила усталость. Теперь я уже отдохнул.
– Я как раз пила чай. – Эмилия подошла к столу, на котором стоял чужеземный чайный сервиз. – Не желаете ли присоединиться? Хэйко так добра: она специально купила мне английского чаю.
– Спасибо.
Сейчас Гэндзи рад был любому поводу оттянуть начало разговора. Он не представлял, как задать Эмилии тот вопрос, ради которого он пришел. Спрашивать у женщины, спал ли он с ней, – у женщины, с которой он никогда не находился в близких отношениях, и к тому же у чужестранки, – потому что сам он, видите ли, этого не помнит! Такого позора Гэндзи и представить себе не мог.
Эмилия взяла со стола небольшой кувшинчик и разлила по чашкам какую-то густую белую жидкость, а потом долила туда черный чай. Даже сквозь запах ароматических масел слышно было, что заваренные чайные листья бродили. В завершение Эмилия положила в чашки сахар и размешала.
Она сделала глоток, и на губах ее заиграла счастливая улыбка.
– Я так давно не пила такой чай, что уже и позабыла, до чего же это вкусно!
Гэндзи попробовал странную смесь. И едва не подавился. Первым его побуждением было выплюнуть, но, увы, этому помешала вежливость. Приторная сладость, сильный запах бергамота и совершенно неожиданная примесь животного жира оказались нестерпимым оскорблением для чувств. Гэндзи лишь теперь сообразил, что это за белая жидкость – коровье молоко, – но было поздно.
– Что-то не так, господин?
Ответить Гэндзи не мог – мешала жидкость во рту. Тогда он собрал волю в кулак и заставил себя проглотить чудовищный напиток.
– О, меня просто удивил необычный вкус. У нас не принято так сильно ароматизировать чай.
– Да, наши и ваши сорта чая сильно отличаются. Даже удивительно, что их делают из одного и того же растения.
Они поговорили о сходстве и различии сортов чая, и в конце концов Гэндзи удалось отставить чашку в сторону так, что Эмилия и не заметила, что он не сделал больше ни единого глотка.
Впрочем, Гэндзи до сих пор не нашел в себе сил задать вопрос. И потому решил попробовать подобраться к цели кружным путем.
– Когда мы лежали в снегу, я кое-что заметил, – сказал Гэндзи.
Эмилия мгновенно покраснела и опустила взгляд.
– Князь Гэндзи, я была бы чрезвычайно вам признательна, если бы вы никогда более не затрагивали эту тему.
– Я понимаю, какое неудобство причиняют вам эти воспоминания, госпожа Эмилия. Поверьте, я и вправду прекрасно это понимаю.
– Позвольте мне в этом усомниться, сэр. – Эмилия на миг подняла взгляд, и Гэндзи успел прочесть в ее странных, головокружительно голубых глазах обиду и неодобрение. – Вам, кажется, доставляет удовольствие постоянно упоминать о них, причем в присутствии других.
– И я приношу вам свои самые искренние извинения, – поклонившись, сказал Гэндзи. Теперь, когда его самого терзало столь же глубокое смятение, он понял, что должна была чувствовать Эмилия. – Я не отнесся к вашим замечаниям с тем вниманием, какого они заслуживали.
– Если ваши извинения действительно идут из глубины сердца, то вы немедленно оставите эту тему, раз и навсегда.
– Я обещаю, что именно так и поступлю. Но нам необходимо поговорить об этом – в последний раз.
– Тогда не удивляйтесь, если я не поверю вашим извинениям.
Гэндзи понял, что у него остался единственный способ доказать свою искренность. Надлежало продемонстрировать смирение – так, как он выказывал его каждый день перед алтарем предков. Он никогда не кланялся так ни единому живому существу, кроме самого сёгуна, – и уж конечно, ему и в голову прийти не могло, что когда-нибудь он окажет такие почести кому-то из чужеземцев. Он соскользнул со стула, опустился на колени и прижался лбом к полу.
– Я прошу об этом лишь потому, что у меня нет иного выхода.
Эмилия знала, как важна для самурая его гордость. И вот теперь владетель княжества так унижается из-за нее! Эмилия расплакалась от стыда. И кто же из них после этого высокомерен и заносчив? Ведь сказано же в книге Иова: «Ты хочешь обвинить Меня, чтоб оправдать себя?» Эмилия рухнула на колени рядом с Гэндзи и взяла его за руки.
– Простите меня за мое своекорыстное тщеславие. Пожалуйста, спрашивайте, раз вам нужно.
Но Гэндзи был слишком потрясен, чтобы говорить. Он совершенно не привык, чтобы с ним обращались подобным образом. На самом деле, если б в комнате сейчас присутствовал кто-нибудь из его телохранителей, голова Эмилии уже катилась бы по полу. Прикоснуться к князю без его дозволения считалось несмываемым оскорблением, и кара за него одна – смерть.
– Во всем виноват лишь я, – сказал Гэндзи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148