Женщине недоставало их – но пусть уж они лучше будут там, где они сейчас. Священный талисман висел нынче на шее ее первенца, Синити. Четки непременно оборонят его от всякого зла, привлекут к нему добро и сберегут ее мальчика. Синити было всего шестнадцать, и он впервые покинул дом.
– Может, и так, – согласился глава семейства. – От молодого господина большого толка в битве не будет. Но его люди на вид сильные.
– А может, это какой-нибудь принц? – сказала дочь. – Он такой красивый!
– Тихо! – прикрикнул на нее отец и наугад отвесил оплеуху. Попал, невзирая на темноту. Девушка ойкнула.– Что утром ты и носа не высовывай из сарая, пока они не уедут!
Но четверо гостей ускакали еще до рассвета. Вернувшись в дом, крестьянин обнаружил на скромном алтаре предков аккуратно свернутый шарф из шафранового шелка. На следующей неделе он отнес шарф в Эдо и обнаружил, что тот стоит больше, чем его доля урожая за прошлый год.
* * *
Гэндзи и его люди взяли в дорогу выносливых лошадей и гнали их во весь опор. Если они сохранят скорость, то к полудню доберутся до монастыря Мусиндо. Им удалось пересечь почти всю провинцию Ёсино, ни разу не столкнувшись с войсками Гэйхо. За следующей рекой начинались владения друга Гэндзи, Хиромицу, князя Ямакавы. Еще один человек, которого Гэндзи вряд ли узнал бы в лицо. Хиромицу был его другом в том же самом смысле и по той же самой причине, по которой Гэйхо считался врагом. Далекий предок Хиромицу тоже оказался под Сэкигаха-рой на стороне проигравших.
Сделав последний поворот, уже возле самой границы, путники внезапно натолкнулись на пятерых конных самураев, возглавлявших колонну из сорока копейщиков. Этот отряд, как и те воины, которых видел Таро, двигался на юг.
Гэндзи придержал коня, давая солдатам время отойти к краю дороги. Хотя на одеяниях его не было герба и ехал он без знамени, все – одежда, породистый конь, поведение его спутников – выдавало в нем знатного господина. Обычай требовал, чтобы эти простолюдины – да и самураи, уступавшие ему знатностью, – посторонились и пропустили их.
Но они и не подумали сделать это. Их предводитель крикнул:
– А ну, прочь с дороги!
Гэндзи натянул поводья, вынудив коня остановиться. Заметь он этот отряд пораньше, он велел бы своим людям спрятаться. Они переждали бы, пока солдаты пройдут, и двинулись дальше. Но теперь было поздно. Он не мог уступить дорогу столь низкородным тупицам, не нанеся ущерба своей чести. Ему оставалось лишь стоять и ждать, пока препятствие не будет устранено.
Хидё пришпорил своего коня и подъехал вплотную к вражескому предводителю.
– Благородный господин, путешествующий инкогнито, оказывает вам честь своим присутствием и желает проехать! – заявил он.
Самурай расхохотался.
– Благородный господин? Не вижу здесь никакого благородного господина! Передо мною – лишь четверо бродяг, заляпанных грязью! Прочь с дороги! Мы выполняем приказ князя Гэйхо и имеем право пройти первыми!
– Да как ты смеешь?! – вспыхнул Хидё. – Ты что, не в состоянии узнать знатного господина?
– Господин господину рознь. – Фыркнув, самурай положил руку на рукоять двуствольного кремневого пистолета, торчащую у него из-за пояса. – Времена меняются. Сильный возвышается. А выродившиеся останки прошлого будут сметены прочь.
Дальнейшее произошло в мгновение ока.
Хидё не произнес больше ни единого слова. Молния клинка, полыхнув, прочертила полосу от левой стороны шеи до правой подмышки вражеского предводителя. Мгновением спустя туловище наглого самурая развалилось надвое, и во все стороны брызнула кровь.
Второй самурай потянулся за мечом. Но прежде, чем он успел извлечь клинок из ножен хоть на дюйм, пущенная Симодой стрела вошла ему в сердце, и он тоже рухнул на землю.
Таро выхватил меч и, держа его чуть на отлете, пришпорил коня и с боевым кличем ринулся на вражеский отряд.
Третий самурай взмахнул мечом и выкрикнул:
– Боевое построение! Боево!..
Он вцепился в древко стрелы, расцветшей вдруг у него в горле, словно диковинный цветок, выронил меч и рухнул с коня.
Строй копейщиков тут же рассыпался. Солдаты побросали оружие и с перепуганными воплями ринулись наутек. Большинство припустило к лесу. Менее сообразительные развернулись и побежали вдоль дороги. Вот за ними и погнался Таро. Он проскакал прямо через них, размахивая мечом направо и налево. И там, где он промчался, грязь превратилась в кровавое месиво.
Еще один самурай попытался скрыться и получил стрелу в спину.
Хидё проломил слабую защиту последнего всадника и располосовал ему яремную вену.
Таро развернулся и помчался обратно. Последний солдат вскинул руки, словно пытаясь защититься от смерти, – и с криком повалился на землю.
Гэндзи вздохнул. Все было закончено. Он двинул коня вперед, стараясь не наступать на валяющиеся на дороге тела. Столько жизней загублено впустую! И из-за чего? Из-за нарушенного этикета? Из-за узкой дороги? Из-за случайностей истории? Гэндзи был твердо уверен: в грядущем мире не будет места подобному бессмысленному насилию. Не должно быть.
Симода взглянул на первого покойника и повернулся к Хидё:
– Что он такого сказал, отчего ты зарубил его на месте?
– Он сказал: «Времена меняются». И еще оскорбительно выразился насчет «останков прошлого».
– Времена не меняются, – возразил Симода. – Они портятся. Чтоб низкородные вели себя так заносчиво!.. Каких-нибудь семь лет назад такого просто не могло бы произойти.
Семь лет назад в заливе Эдо объявился американский коммодор Перри со своими военными кораблями и пушками.
– Мы оказали им услугу. – Таро стряхнул с клинка комок окровавленной плоти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148