Замурованность входа сказалась самым лучшим образом на его содержимом – мусора здесь не было. Пройдя десять метров я заметил, что проводка на потолке здесь была целой. Видимо сюда мародёры решили не соваться. Да и мне, наверно не стоило. Не известно в каком состоянии находятся перекрытия. Я вполне ожидал, что моя прогулка окончится у воды – ниже потерна будет затоплена и прохода не будет. Царское качество постройки внушало, но время и природа неумолимы и их невозможно остановить. Перемолят.
Но проход потерны был сух. В нём даже ощущалось слабое движение воздуха. А над головой был добрый десяток метров земли. Я шёл дальше. Стены были чистые. В основном. Местами они были опалены. Чёрные пятна сажи были причудливо нарисованы на бетоне стен. Иногда они были как от обыкновенного костра на полу, а иногда прочерчены под потолком прямой линией. С потёками. Странно. Но не сверхъестественно.
Проход по моим прикидкам должен был быть длинной метров пятьдесят. И я решил идти до тех пор, пока это будет возможно. Только под ноги светил и смотрел внимательно, чтобы не провалиться в какой-нибудь люк, если такой попадётся. Но их пока не попадалось.
Продвигаясь так по потерне, я скоро заметил на гладкой стене выбоину. Затем ещё одну. Потом ещё. Выбоина была интересна тем, что похожа на попадание пули под малым углом к стене. В начале хода, у лестницы, стены были гладкие. Совершенно без выбоин. И больше ни где на форте я не обнаружил следов того, что в нём был бой. Здесь был тир? Зачем его делать так глубоко под землёй в тесном коридоре, когда вокруг форта много места для устройства стрельбища? Можно устроить стрельбище во рву. Кто знает.
Я пожал плечами и пошёл дальше. На стенах продолжали попадаться выбоины и следы пламени. По своим ощущениям, двигаясь почти в полной темноте, освещая только фонариком себе путь, я прошёл где-то половину расстояния до рва. То есть надо мной сейчас должна была быть стрелковая позиция – вал с бруствером для пехоты. Звуков никаких не доносилось по потерне. Только лёгкое движение воздуха и мои собственные шорохи. Надо мной было более десятка метров земли. Коридор потерны был всё так же сух и чист. Только немного крошки от выбоин на полу. Тут луч моего фонаря выхватил слева из темноты вход в ещё один проход. Значит потерна была не прямой, и здесь было ответвление, ведущее в другое боевое или подсобное помещение. Такое вполне вероятно, здесь самое защищенное от обстрела и глубокое место в форте. Но ответвление начиналось лестницей, уходившей вниз. Ещё глубже. Я посветил туда фонарём. Этот спуск был длиннее, чем в потерну из казармы. Пятнадцать-двадцать ступеней и далее ход скрывался из виду, переходя в коридор.
Здесь в потерне, ведущей из горжевой казармы в кофр, точно стреляли. Выбоины оставшиеся на стенке ответвления, поперечной основному направлению потерны, были уже от прямых попаданий пуль. Стреляли со стороны горжевой казармы, то есть откуда я шёл. Угол стены у ответвления был весь избит пулями и покрыт сажей. Под ногами бетонная крошка уже хрустела. Спускаться ещё глубже, в этот боковой коридор, я не решил и отправился дальше по потерне. Её стены дальше были так же в выбоинах. Но скоро ход закончился, преграждённый бетонной стенкой. В стенке было небольшое, сантиметров десять в диаметре отверстие, труба, уходившая вглубь стены. Из отверстия тянуло сквозняком. Тупик. Значит, я ничего не понимал в фортах. Но стена, которая перегородила проход, в отличие от гладких стен потерны, была шершавой. На ней остались следы досок опалубки. Её явно сделали позднее, чем потерну. Потоптавшись перед стеной и посветив внутрь вентиляционной трубы, я повернул назад и вернулся к ответвлению бокового коридора.
Разочарование «успехами» моего похода в кофр толкнуло меня на спуск в боковой коридор. Спустившись ещё глубже по лестнице я узрел перед собой целую броневую дверь! Сюда сборщики металла не добрались. Да и был ли здесь кто-нибудь до меня в последние десятки лет? Но дверь помимо того, что она была в наличии, была интересна ещё тем, что она была вся иссечена осколками или пулями, а её запоры, толстые стальные пруты, были выломаны и скручены с внутренней стороны. Наверху, на поверхности, было почти пасторальное, идиллическое умиротворение, но здесь – под землёй – что-то случилось, как будто силы ада, потревоженные строителями форта, пытались вырваться на поверхность. Но кого могли разбудить тут сезонные рабочие со среднерусской возвышенности? Былинного местного бога, которого, не называя его имени, поминают племена аборигенов?
В тиши подземелья, в темноте в голову лезла всякая чертовщина. Которая мистически истолковывала вполне материальные и обыкновенные вещи. Протиснувшись в полуоткрытую дверь, я оказался в помещении, которое было обыкновенным «предбанником». Здесь были остатки разломанного, деревянного стола, над которыми со стены свисал провод, по видимому телефонный. Электропроводка была в наличии и под потолком висел жестяной конус абажура лампы. Стены были так же побиты. Больше здесь ничего интересного не было и я прошёл в следующее за предбанником помещение.
Здесь царил разгром. Но давний. Он уже зарос паутиной, плесенью, покрылся пылью. В большом помещении на полу валялись опрокинутые стеллажи, металлические столы, некогда блиставшие никелированными крышками. Пол усыпан осколками стекла. Среди них попадались и целые реторты, колбы, мензурки, прочие склянки и даже стеклянные змеевики, с пятнами высохшего содержимого. Здесь была лаборатория – самое простое и естественное объяснение наличию здесь лабораторного оборудования.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50