ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Вскоре они услышали отрывистый лай овчарки.
. – Слышишь, начальник, – сказал старшина, обращаясь к капитану. – Кантор там что-то обнаружил.
Они подбежали к кустам.
– Вот что он нашел, – проговорил старшина, подавая капитану блестящий скальпель.
Шатори просиял: и на этот раз счастье улыбнулось ему!
Капитан ласково обнял Кантора за шею и, довольный, засмеялся.
– А теперь поехали спать, дружище!
На скальпеле были обнаружены отпечатки пальцев Паку, или, как его называли друзья, Молекулы. Паку был морфинистом. Себя он называл художником и считал, что мир не понимает его. После нескольких истерик, которые он закатил в полиции, прижатый фактами, он наконец признался.
Шатори удивили мотивы, руководствуясь которыми Паку убил девушку, а именно: он хотел таким путем спасти свою душу от земных грехов. Шатори направил Паку на медицинскую экспертизу, которая установила, что Паку болен шизофренией. Оказалось, что все представления, в мире которых жил Паку, вызваны его пристрастием к наркотикам. С одной стороны, ему казалось, что все вокруг из рук вон плохо, и это как бы толкало его на совершение преступления, с другой – его преследовала мысль о необходимости уничтожения в этом мире рутины всего красивого. Для него все красивое сосредоточилось в образе Марики Лонтаи, от которой он получал морфий и которая, по его представлениям, жила в мире преступного. Кроме того, он ревновал ее к богатому доктору… Паку хотел отомстить самому доктору, но, когда ему под руку попалась девушка, он, не задумываясь, убил ее…
На протяжении нескольких недель Кантор ходил в свой бокс, находившийся на горе, только спать. Повсюду сопровождая хозяина, пес познакомился с жизнью большого города, хотя у него и не было на то особого желания.
В жизни овчарки было много перемен, в том числе и перемен местожительства, и Кантор, который мечтал О таком образе жизни, который мало чем отличался бы от прежнего, надеялся, что они с хозяином обязательно вернутся домой.
В городе они вели бродячий образ жизни. Удобствами и уютом оба не были избалованы, для отдыха им достаточно было немного выспаться в какой-нибудь комнатушке. Питались они тоже скромно, и ни тот ни другой не жаловался на свое житье.
Когда прошла первая неделя пребывания в Будапеште, Кантор начал подумывать о том, когда же наконец закончится эта затянувшаяся командировка. Каждый раз, когда Чупати появлялся перед боксом овчарки с поводком в руке, Кантор с радостью бросался старшине навстречу, надеясь, что наконец-то они с хозяином поедут к себе домой.
На условия теперешней жизни Кантору грех было жаловаться. Удобства здесь были, прямо надо сказать, великолепные. Например, стоило Кантору захотеть пить, как вода сама лилась в миску. Для этого нужно было только нажать кнопку. Правда, пес никак не мог привыкнуть к воде, от которой как-то странно пахло, причем запах этот преследовал пса даже тогда, когда вода была выпита.
Непривычным для Кантора было и то, что пищу ему не приносили в миске, как это обычно делал дома хозяин, а она поступала откуда-то из-за стены по желобу.
В боксе всегда была чистота, хотя пахло не очень хорошо. Первый раз сам хозяин хорошо вычистил его, но неприятный запах все равно не пропадал. На старом месте Кантор в редких случаях оправлялся в боксе, но если такое и случалось, то наутро хозяин смывал все водой. Здесь же у Кантора было специальное приспособление для туалета, но пес там никогда даже не мочился.
С одним Кантор никак не мог примириться – с тем, что редко виделся с хозяином. Правда, одиночество Кантора скрашивалось присутствием щенка Тончи, к которому он сильно привязался.
Неделя шла за неделей, а хозяин и не собирался возвращаться домой. Вскоре умный пес понял, что их житье здесь не временное, а постоянное. Куда бы они ни отправлялись, они всегда возвращались сюда. Воспоминания о прошлых годах, проведенных в родном городе, почти полностью выветрились из головы Кантора. Остались лишь кое-какие туманные обрывки впечатлений: об автобусах, трамваях, городской толчее, хотя и не такой оживленной, как в Будапеште…
Кантору захотелось оказаться на старом, до мелочей знакомом дворе, где все хорошо знали пса, где стояла простая скромная будка, в которой было так тихо и спокойно. Теперь же у Кантора не проходило ощущение, которое испытывает и человек, оказавшийся на время в шикарном номере первоклассного отеля, но где он, однако, не чувствует себя так хорошо и покойно, как дома, в простой скромной хижине.
Много интересного Кантор нашел за пределами своего нового жилища. К теперешним собакам он быстро привык. А тот факт, что его уже давно почти не волновали сладкие любовные муки, можно было, видимо, объяснить тем, что суки, жившие во дворе, были намного моложе его. К тому же он хорошо знал их еще тогда, когда они были щенками…
И лишь один хозяин прекрасно понимал, что любовный пыл Кантора в значительной степени охлаждается слишком большим нервным напряжением, которое требует его работа.
В последнее время, особенно после происшествия в пещере, Кантор довольно часто ощущал боль в позвоночнике. Боль возникала неожиданно, так же неожиданно и пропадала.
Однажды летом Чупати раньше обычного повел Кантора домой. Пес был явно не в духе, старшина почувствовал это еще утром, когда они пошли на работу. Кантор шел вяло, с неохотой. Правда, он выполнял все приказы хозяина, однако делал это без обычного воодушевления. Чупати приписывал это недавнему ранению, полученному Кантором в пещере. Жалея собаку, старшина попросил у Шатори разрешения пораньше отвести овчарку домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172
. – Слышишь, начальник, – сказал старшина, обращаясь к капитану. – Кантор там что-то обнаружил.
Они подбежали к кустам.
– Вот что он нашел, – проговорил старшина, подавая капитану блестящий скальпель.
Шатори просиял: и на этот раз счастье улыбнулось ему!
Капитан ласково обнял Кантора за шею и, довольный, засмеялся.
– А теперь поехали спать, дружище!
На скальпеле были обнаружены отпечатки пальцев Паку, или, как его называли друзья, Молекулы. Паку был морфинистом. Себя он называл художником и считал, что мир не понимает его. После нескольких истерик, которые он закатил в полиции, прижатый фактами, он наконец признался.
Шатори удивили мотивы, руководствуясь которыми Паку убил девушку, а именно: он хотел таким путем спасти свою душу от земных грехов. Шатори направил Паку на медицинскую экспертизу, которая установила, что Паку болен шизофренией. Оказалось, что все представления, в мире которых жил Паку, вызваны его пристрастием к наркотикам. С одной стороны, ему казалось, что все вокруг из рук вон плохо, и это как бы толкало его на совершение преступления, с другой – его преследовала мысль о необходимости уничтожения в этом мире рутины всего красивого. Для него все красивое сосредоточилось в образе Марики Лонтаи, от которой он получал морфий и которая, по его представлениям, жила в мире преступного. Кроме того, он ревновал ее к богатому доктору… Паку хотел отомстить самому доктору, но, когда ему под руку попалась девушка, он, не задумываясь, убил ее…
На протяжении нескольких недель Кантор ходил в свой бокс, находившийся на горе, только спать. Повсюду сопровождая хозяина, пес познакомился с жизнью большого города, хотя у него и не было на то особого желания.
В жизни овчарки было много перемен, в том числе и перемен местожительства, и Кантор, который мечтал О таком образе жизни, который мало чем отличался бы от прежнего, надеялся, что они с хозяином обязательно вернутся домой.
В городе они вели бродячий образ жизни. Удобствами и уютом оба не были избалованы, для отдыха им достаточно было немного выспаться в какой-нибудь комнатушке. Питались они тоже скромно, и ни тот ни другой не жаловался на свое житье.
Когда прошла первая неделя пребывания в Будапеште, Кантор начал подумывать о том, когда же наконец закончится эта затянувшаяся командировка. Каждый раз, когда Чупати появлялся перед боксом овчарки с поводком в руке, Кантор с радостью бросался старшине навстречу, надеясь, что наконец-то они с хозяином поедут к себе домой.
На условия теперешней жизни Кантору грех было жаловаться. Удобства здесь были, прямо надо сказать, великолепные. Например, стоило Кантору захотеть пить, как вода сама лилась в миску. Для этого нужно было только нажать кнопку. Правда, пес никак не мог привыкнуть к воде, от которой как-то странно пахло, причем запах этот преследовал пса даже тогда, когда вода была выпита.
Непривычным для Кантора было и то, что пищу ему не приносили в миске, как это обычно делал дома хозяин, а она поступала откуда-то из-за стены по желобу.
В боксе всегда была чистота, хотя пахло не очень хорошо. Первый раз сам хозяин хорошо вычистил его, но неприятный запах все равно не пропадал. На старом месте Кантор в редких случаях оправлялся в боксе, но если такое и случалось, то наутро хозяин смывал все водой. Здесь же у Кантора было специальное приспособление для туалета, но пес там никогда даже не мочился.
С одним Кантор никак не мог примириться – с тем, что редко виделся с хозяином. Правда, одиночество Кантора скрашивалось присутствием щенка Тончи, к которому он сильно привязался.
Неделя шла за неделей, а хозяин и не собирался возвращаться домой. Вскоре умный пес понял, что их житье здесь не временное, а постоянное. Куда бы они ни отправлялись, они всегда возвращались сюда. Воспоминания о прошлых годах, проведенных в родном городе, почти полностью выветрились из головы Кантора. Остались лишь кое-какие туманные обрывки впечатлений: об автобусах, трамваях, городской толчее, хотя и не такой оживленной, как в Будапеште…
Кантору захотелось оказаться на старом, до мелочей знакомом дворе, где все хорошо знали пса, где стояла простая скромная будка, в которой было так тихо и спокойно. Теперь же у Кантора не проходило ощущение, которое испытывает и человек, оказавшийся на время в шикарном номере первоклассного отеля, но где он, однако, не чувствует себя так хорошо и покойно, как дома, в простой скромной хижине.
Много интересного Кантор нашел за пределами своего нового жилища. К теперешним собакам он быстро привык. А тот факт, что его уже давно почти не волновали сладкие любовные муки, можно было, видимо, объяснить тем, что суки, жившие во дворе, были намного моложе его. К тому же он хорошо знал их еще тогда, когда они были щенками…
И лишь один хозяин прекрасно понимал, что любовный пыл Кантора в значительной степени охлаждается слишком большим нервным напряжением, которое требует его работа.
В последнее время, особенно после происшествия в пещере, Кантор довольно часто ощущал боль в позвоночнике. Боль возникала неожиданно, так же неожиданно и пропадала.
Однажды летом Чупати раньше обычного повел Кантора домой. Пес был явно не в духе, старшина почувствовал это еще утром, когда они пошли на работу. Кантор шел вяло, с неохотой. Правда, он выполнял все приказы хозяина, однако делал это без обычного воодушевления. Чупати приписывал это недавнему ранению, полученному Кантором в пещере. Жалея собаку, старшина попросил у Шатори разрешения пораньше отвести овчарку домой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172