Потом ребята стали задавать ему вопросы — до чего же вдумчиво, оказывается, прочитали они его книги, двое даже спор затеяли... Молодец Сюзи...
Прозвенел звонок на перемену, но звонка будто никто и не слышал.
А немного погодя дверь открыл молодой мужчина, который сразу узнал Варужана Ширакяна и с растерянной улыбкой шагнул ему навстречу:
- Глазам своим не верю... А дядя Атанес сказал — учитель Шушан.
— Молодой директор нашей школы,— сказала Сюзи.— Поклонник вашего таланта.
Они пожали друг другу руки.
— Это исторический день для нашей школы,— сказал директор.— Так неожиданно...
— Я обещал Шушан.
— Молодец, Шушан. Вы первый армянский писатель...
— Шушан уже сказала. Хотя горько; что до сих пор...— Варужану на миг почудилось, что он в школе зарубежной армянской колонии — там тоже сразу всеобщий переполох: писатель с Родины! Потом перед его глазами поплыли ереванские кафе, бар Союза писателей с нескончаемыми спорами-разговорами, с опрокинутыми для гадания чашечками кофе, и ему внезапно сделалось грустно.— Простите, я задумался...
После уроков вся школа — всего-то восемьдесят два ученика — собралась в коридоре. Зала в школе не было. «У нас всего восемьдесят три ученика,— то ли с грустью, то ли с гордостью произнес дирек-ТОр,— отсутствует только один — Арцрун Налбандян из пятого класса...» Вся школа, с первого по десятый класс, состоит из восьмидесяти трех учеников, отсутствует один-единственный, и директор знает этого единственного по фамилии. Коридор был полон народу — дети стояли, учителям принесли стулья. Варужан не мог сидеть— встал. А за ним поднялись и все сидевшие: директор, одиннадцать учителей. О чем он говорил? Что поведал этой аудитории от семи до семнадцати? Позже пытался припомнить и не сумел.
Почему ему то и дело приходят на память зарубежные армянские школы, почему вспоминается «Птичье гнездо» в окрестностях Бейрута? Что восприняли ребята из его разорванных ассоциаций? Рассказал им вдруг о сестрах из Барцрашена, и в коридоре воцарилась тишина храма, хотя дети устали от уроков, слушали его стоя и конечно же проголодались. Тут взгляд его упал на Сюзи, он и о ней заговорил, нашел душевные слова, и она в смущении опустила голову, умоляя его глазами: не надо. Рассказал о своем детстве, вспомнил школьные проделки, ребята просияли. И еще сказал, что это, наверно, один из лучших дней в его жизни. Он забыл о своих сомнениях, забыл больницу, милицию, не было больше ни отца, ни Мари, ни Егинэ...
Ребята шумно зааплодировали, коридор наполнился дыханием. Сюзи прошептала: «Вы напрасно говорили, они это запомнят надолго». Потом одна девочка (Сирануйш Тонапетян из девятого класса — представил ее директор) прочитала наизусть... рассказ Варужана. Варужан взглянул на Сюзи, та пожала плечами,— мол, я ни при чем. А девочка читала хорошо. Рассказ был о грустной любви, и даже первоклашки и ребята вторых, третьих классов слушали широко открыв глаза. Вся школа — восемьдесят два человека (а если бы присутствовал Арцрун Налбандян, было бы восемьдесят три) — слушала, и как слушала!
Потом говорила Сюзи, тщательно подбирая точные слова. Варужан
заметил, что ребята смотрят на Сюзи, как на принцессу из сказки, словно страшась, что она вдруг исчезнет. Директор тоже выступил. А потом ребята пели.
После поднялась суматоха — каждый хотел сфотографироваться с писателем. Кое-кто умудрился сбегать домой и, запыхавшись, принести книгу Варужана: «Подпишите, пожалуйста».
— Мы с Сюзи немножко погуляем,— сказал Варужан директору.— Не волнуйтесь, вашу красавицу верну вам в целости и сохранности.
По горной тропке они поднялись вверх, к развалинам старинной крепости. Внизу были горы, опиравшиеся друг на друга и, казалось, старавшиеся вскарабкаться на небо. Только самая высокая гора выглядела печальной, на нее никто не опирался — больше карабкающихся не было.
Сели на камень, вывалившийся из крепостной стены. Варужан жадно закурил.
— Что ты наделала, Сюзи...
— Сегодня? Ничего... Сегодня вы были другим. Я вас даже любила...
— Так уж и любила?.. Она засмеялась:
— Не обольщайтесь. Вы увидели лишь еще одно мое лицо из тысячи.
В село спустились молча, прошли по сельской улице, и все с ними здоровались. Даже старики, сидевшие на скамейках, вставали. Вошли в дом, где обитала теперь Сюзи. Хозяйка, сухонькая старушка, поджидала их у порога. Сюзи издали увидела ее. «Одинокая женщина. И дети есть, и внуки — все разлетелись кто куда. Говорит, тебе дом в завещании отпишу...»
Вошли в дом. Комната Сюзи напоминала сцену кукольного театра: игрушки, куклы, на стенах детские рисунки.
— Ты мне должна чашку кофе,— сказал Варужан.— Не вернешь долг?
Сюзи звонко рассмеялась — вспомнила, наверно, в подробностях свой визит в гостиницу.
— Мы вдвоем в это село приехали: я и Нвард. Наши предшественники просто-напросто удрали — собрали однажды утром манатки и смылись. Первую неделю мы с Нвард ночевали в классе, спали то на столе, то на полу, вставали совершенно разбитые. Нвард здесь выдержала всего два с половиной месяца, да, честно говоря, я ее и не виню. Меня остановила история сестер из Барцрашена. Стало стыдно... Знаете, какая у меня зарплата? Сто пять рублей. После вычетов на руки получаю девяносто семь. Если бы у меня был диплом, получала бы на двадцать пять рублей больше... Несколько учительниц к нам в пер-» вое время относились прямо-таки враждебно, а когда Нвард не выдержала, уехала, стали ехидничать: «А ты когда смотаешься?» Может, это меня и раздразнило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179