..
Ущелье, лишенное красок, уже и не ущелье вовсе, а длинный кривой гроб, где лежит в предсмертии, на последнем издыхании река... По дороге Варужан думал, что, как только приедет, тут же позвонит Егинэ и, если представится возможность повидаться, не поедет в село к Сюзи. «Прощай, любимый...» Это все та же Егинэ, даже в горчайших словах прощания. Он поймал себя вот на чем: думал, уедет, связь между ними прервется, но при этом Егинэ останется на месте, будет ждать его и, стоит ему приехать, подать голос, кликнуть ее, она тут же появится. Значит...
Раздались шаги.
— Где хозяин дома? — послышался голос Арама.
Молодежь вошла в номер, Сэм Ширак стал разглядывать апартаменты, девочки отправились в ванную.
— Я тут.
— Что-нибудь случилось? — спросил вполголоса Арам. Сэм Ширак заметил бумаги на письменном столе:
— Ты получил неприятное известие?
— Да нет, о чем ты, обычное письмо, прислал один из читателей.
— Такое длинное? Арам пошутил:
— У наших читателей много свободного времени, Варужан еще длиннее письма получает. И потом, твой брат знаменитость, его очень любят, особенно девушки.
— Браво,— сказал Сэм, потом кивнул на комнату:—Шикарный номер. Сколько стоит?
— Семь рублей,— механически, как робот, ответил Варужан.
— Не дорого, даже дешево, очень дешево. То есть шесть — шесть с половиной долларов?
— В Цицернакаберде твой брат, Варужан, знаешь что спросил? Спросил, сколько денег потратили на памятник. Ты знаешь, сколько?
— Не задумывался.
Сэм Ширак попытался оправдаться:
— Это мое восхищение. Мать-Родина столько всего жертвует. Ты должен был понять меня, брат.
— Свози их сам,— шепнул Варужан брату.— Я с вами не поеду.
Кроме письма в пакете лежала толстая общая тетрадь. Полистал — все написано рукой Егинэ. На обложке надпись: «Неотправленные письма». Вспомнил, что Егинэ несколько раз говорила: каждый день пишет ему письма. Видимо, все они тут, в этой тетради. Сердце у Вару-жана сжалось. Решил: после прочитаю.
На столе оказался еще один конверт. А это от кого? Вскрыл. Письмо от женщины, живущей в подвале. «Уже столько лет из своего окна я вижу только ноги людей...» — вспомнил он ту жестокую строку и сделался противен сам себе. Прямо сейчас нужно пойти разыскать эту женщину.
Наспех оделся, словно опаздывал на самолет. Побежал, а не пошел вниз по лестнице. Морозный воздух, подобно безжалостному парикмахеру, побрил ему щеки. Взглянул на адрес, значащийся на конверте: улица Туманяна, 40, второй подъезд, квартира 12. Где, интересно, эта самая улица Туманяна — может быть, на той стороне ущелья?..
Городишко зимой кажется вымершим — на улицах ни людей, ни машин. Зашел в продмаг, спросил у продавца, где улица Туманяна. Тот принялся объяснять долго и запутанно. Ладно, спросит у кого-нибудь другого, вышел. Дошел до здания милиции. Здесь следовало свернуть налево, взглянул на здание с невеселой ухмылкой. Сержант Барикян, наверно, на месте. На сей раз Барикян, разумеется, по-дружески ему улыбнется, даже, оставив дежурство, проводит до дома номер сорок по улице Туманяна.
Навстречу шла старая женщина.
— Улица Туманяна далеко? — задал он вопрос. Женщина посмотрела на него печальным взглядом:
— Сначала поздоровайся, милый.
— Извините, мамаша, здравствуйте.
Женщина объяснила—улица Туманяна начинается вон там,справа.
— Тебе какой дом нужен?
— Сороковой.
— Это возле школы.
— Спасибо, мамаша.
Женщина продолжила свой путь, Варужан свой. А, вот как раз и надпись: улица Туманяна. Вдали виднелось здание школы. И вдруг его пронзила мысль, он даже приостановился: понял, что эту женщину он хочет увидеть... ради Егинэ. Видимо, инстинкт ему подсказал, что женщина будет знать ее новый адрес. Попытался закурить, но сигарета никак не зажигалась — спички вспыхивали и тут же гасли из-за колкого,
вперемешку со снежинками ветра. Значит, не забота о бедной женщине вывела тебя из оцепенения, Варужан Ширакян. Нервно швырнул на тротуар незагоревшуюся сигарету и пошел вперед, казня себя.
В чайной, кроме Варужана, никого не было. Он сел за дальний столик, заказал себе водки. Особенность здешней чайной: заказать можно что угодно, кроме... чая. Глядя на вывеску, Варужан всегда улыбался, но сейчас никак на нее не среагировал. Все еще находился мысленно в доме этой женщины, и официантка явилась в ее образе.
...Женщина обрадовалась, растерялась, переполошилась при виде Варужана. Видимо, уже перестала надеяться, что он отзовется. Быстренько сварила ему кофе, уселась напротив. «Мне кофе нельзя,— сказала она,— а вы пейте».
Женщина выложила перед ним толстую папку — свои письма в сотню инстанций, полученные ответы. Варужан увидел помимо прочих подписей подписи Теруняна и Андраника Симоняна.
«А я как раз к ним хотел обратиться по вашему вопросу».
«Ненужно,— сломленно улыбнулась женщина.— Вряд ли они изменят свое решение... Я, честно говоря, больше хотела просто повидать вас. Спасибо, что пришли».
«Я все же попытаюсь...»
«Это дорога в никуда. Да и потом... я уже подъезжаю к конечной остановке, мне скоро выходить: Мой трамвай, как говорится, идет в парк».
Женщина и не подозревала, что говорит красиво. Она — жительница страны книг, причем, по-видимому, книг романтических.
Варужан попытался развеять ее грусть:
«Эту папку вы можете подставить под ноги, и улицу будет лучше видно».
Женщина не отозвалась — она аккуратно складывала бумаги на место. Варужан посмотрел в квадрат окна. Там было пусто, но он вдруг увидел ноги, ноги, ноги... Теперь и со своего пятого этажа он будет видеть ноги, только ноги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179