«Тогда я вынужден написать заявление об уходе... Освободите меня согласно заявлению...» Председатель весело рассмеялся: «Согласно заявлению, говоришь? А редакторов согласно заявлению не освобождают. Их либо снимают, либо выдвигают...» — «Ни для того, ни для другого нет оснований, пока нет оснований, хотя для снятия основание всегда найти можно...» В председателе проснулось нечто вроде писательской зависти: «Чем ты недоволен? Разве мало пишешь? Повесть у тебя только что вышла... Прочту непременно, Багратуни хвалил...» — «Это расплывчатая вещь, а мне уже сорок два года». Глупее аргумента Варужан придумать не мог — председателю-то было уже под семьдесят. Испугался, что он сейчас скажет: «Сорок два? Так у тебя вся жизнь впереди». Нет, не сказал, ничего не сказал, только посмотрел на него горько, надломленно. Наверно, председатель лучше, чем многим представляется. «Пиши,— сказал он.— Пиши... Но не заявление об уходе. Изложи замысел, обоснуй...»—«Прямо сейчас?..»—«Оставь у секретарши». Тут же в приемной он написал на полутора страницах о том,
что задумал роман о сельской молодежи, о сельских заботах. В последние годы тема эта ценилась больше всего. На другой день узнал, что председатель отпускает его на два месяца. Ничего, поживем —
увидим.Не сообразил написать, что работает над историческим романом, тогда, наверно, три, а то и все четыре месяца себе бы выбил. Причина во Враме Багратуни, который пишет в год по историческому роману и имеет большую популярность. Председатель хочет утереть нос Багратуни достойным соперником. Они между собой не ладят. Рассказывают, во время одного спора Багратуни хлопнул кулаком по столу и сказал: «Я больше книг написал, чем ты за всю жизнь
прочел!»Да, стоило написать, что задумал исторический роман, разумеется,в современном ключе, как выражаются критики.Прошла неделя, и — ни строчки. Слова сопротивляются, не даются в руки. Раньше ему хватало месяца свободы, и рождалась повесть, десять — двенадцать рассказов.
Кто-то стучит? Да. Встал, открыл дверь. Явилась дежурная: «Ва-ганян? Мой директор уже устал тебя искать. Он сейчас у себя».Директор гостиницы, который в самом деле оказался «у себя», поздоровался с подчеркнутой вежливостью, даже улыбнулся, но при этом сказал, что через два дня ему следует освободить комнату: «Ведь вас в первый же день предупредили, что больше чем на десять дней поселить вас не сможем, не имеем права. Сезон. Зимой хоть год живите».
Озабоченный, вышел на улицу.Выхода нет — придется встретиться со старым приятелем. Прошел мимо единственной в городе библиотеки. Вдруг увидит Егинэ... Взглянул — не видно, прошел. В библиотеке полно народу, неудобно зайти. Из горсовета позвонит, непременно позвонит Егинэ. Интересно, Андраник Симонян «у себя»?
Между домов вдруг проглянул красный купол церкви. И Варужан представил себе настоятеля монастыря из «Старых богов» с лицом и походкой святого отца, своего нового знакомого...
Председатель горсовета оказался «у себя». Секретарша, по всей видимости старая дева, неулыбчиво-равнодушно спросила, откуда он и что ему нужно. Может быть, пройдет к заместителю? Председатель очень занят. Верно разгадав движение его руки, она холодно предупредила, что здесь не курят, вот и на стене висит запрет. Пришлось снова засунуть сигарету в пачку. У нас не курят, у нас не думают, у нас не грустят... Не хотелось, но пришлось достать из кармана визитную карточку и протянуть секретарше.
— Читать не надо, вам моя фамилия ни о чем не говорит. Мы с вашим председателем однокурсники.
Предупреждение не читать, видимо, оскорбило секретаршу, и она небрежно положила визитную карточку в конверт:
— Освободится — передам. В этом сезоне у него все больше и боль-
ше обнаруживается товарищей. Однажды займусь подсчетом, сколько однокурсников было у нашего бедного председателя и сколько лет он в институте учился.
Варужан хотел было выйти в коридор покурить, но секретарша тут же догадалась о его намерениях:
— У нас и в коридоре не курят. Вы надписи не видели? Он с яростью смял в пальцах незажженную сигарету.
— В таком случае немедленно передайте ему мою визитную карточку, у меня нет времени, тем более что разговор со старым другом я бы не хотел начинать с комплиментов в адрес его секретарши.
Проняло? Секретарша недовольно встала, открыла кожаную дверь и прикрыла ее за собой. А немного погодя на пороге своего кабинета уже стоял Андраник Симонян собственной персоной. Сперва раздался его голос, потом появился сам.
— Варужан! Ну что ты за человек! Когда приехал?.. Я глазам своим не верю.
Обнялись, похлопав друг друга по спине. Так в обнимку и зашли в его кабинет. Секретарша все еще стояла в кабинете председателя и пыталась выдавить из себя жалкую виноватую улыбку.
— Венера,— обратился он к секретарше,— мой рабочий день закончился, меня нет. По какому бы вопросу ни обратились, отсылай к Седракяну. Нам кофе и все прочее. Ты сама не знаешь, какого дорогого гостя мне привела.
Варужан потянулся было за сигаретой, но вдруг с некоторой тревогой спросил:
— А у тебя курить можно?
— Венера, пепельницу!
Варужан столкнулся взглядом с секретаршей и понял, что они теперь заклятые враги: во всяком случае, это было написано в глазах Венеры.
— Ну рассказывай, рассказывай,— затеребил его Андраник Симонян.— Читаем тебя, слышим о тебе, гордимся тобой, и вдруг — вот он ты. Кто бы мог подумать... Сегодня приехал?..
Варужан в нескольких словах рассказал о цели своего приезда, взяв с Андраника слово, что никто о его пребывании тут не узнает.
— Значит, самоссылка?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179