– Я отдала бы свои жемчужные серьги за одну ночь с ним! – мечтательно протянула одна блондинка.
– Ах, и я бы не прочь оказаться в его объятиях! – хихикнула другая дама.
Стенаниям и вздохам не было конца; Санча едва сдерживалась, чтобы не закричать на них. Но когда женщины стали покидать комнату, испытанное ею унижение сменилось ужасом, когда она с замиранием сердца вспомнила, как совсем недавно ударила по лицу человека, который вскоре войдет в эту комнату, дотронется до нее и, конечно же, что-то сделает с ней. Она смутно представляла себе, что должно произойти, поскольку мало знала об интимной стороне отношений между мужчиной и женщиной.
Почти четыре года Санча провела при дворе короля Ричарда, но их, фрейлин, держали в большой строгости. Ей едва исполнилось двенадцать, когда она, еще по сути ребенок, стала фрейлиной. Тогда маленькая Изабелла была в еще более нежном возрасте, и Ричард особо указал, чтобы его королеву-девочку всеми силами оберегали от грубой реальности. Конечно же, Санча, Алина и Мари, как свойственно всем девочкам в этом возрасте, часто шептались, хихикая, о тех таинственных вещах, что происходят за дверями спален. Тем не менее она совершенно не предполагала, что действительность может оказаться и разочаровывающей, и отвратительной. Кое о чем она, конечно, догадывалась, но это было то полузнание, та бросавшая в дрожь неопределенность, боязнь знакомства с вещами, которые ей представлялись лишь смутно, заставлявшие рисовать в воображении картины одну ужаснее другой. Ей доводилось слышать кошмарные истории о мужчинах, дурно обращавшихся с девушками. И теперь, когда дамы вдруг покинули ее, оставив лежать нагой и беззащитной в постели, страх парализовал ее.
Тем временем в зале мужчины окружили Хью и наперебой потчевали фривольными историями и советами, не уставая наполнять его кубок вином. Наконец веселая компания повела его в покои новобрачных. Когда они подошли к дверям, на нем уже не было парчового камзола, снятого с него услужливыми руками, а льняная рубаха была распахнута до пояса.
– На твоем месте я бы, ложась в постель, не снимал шпоры! – крикнул кто-то.
Долговязый, с длинным носом молодой дворянин послал слугу стянуть с конюшни уздечку, а потом подошел, позванивая ею, и протянул Хью.
– Надень это на нее, – сказал он, сопровождая свои слова грубым смехом. – Что дальше делать, ты знаешь!
Они гурьбой ввалились в покои и повели Хью по короткому коридору – расположение комнат везде в замке было одинаковым. Перед дверью спальни буйная компания встретила группу шепчущихся и хихикающих дам.
Хью подвели к двери и втолкнули внутрь.
9
Он захлопнул дверь и щелкнул задвижкой. Из коридора по-прежнему доносились, хотя и приглушенно, смех и шутки.
Взглянув на кровать, Хью увидел свою жену во всем очаровании девственной наготы. Дамы не только сняли с нее всю одежду, но сдернули с постели и покрывало с одеялом, так что ей нечем было прикрыться. Единственное, чем она могла защититься от нескромных глаз, были ее тонкие руки. Она сидела посреди постели, съежившись и поджав под себя ноги, потупив глаза и стараясь казаться как можно незаметней.
Услышав, как щелкнула задвижка на двери спальни, она вскинула голову; в ее взгляде были одновременно паника и презрение.
Хью молча стоял у двери и, тупо набычась, смотрел на нее сквозь пелену хмеля. Он не только чувствовал себя невероятно глупо, но ему еще и было стыдно за себя и за нее. Прошло несколько мгновений, прежде чем он понял, что все еще держит в руках кубок. Он оглянулся, ища, куда его поставить.
Ее одежда, брошенная небрежной рукой, валялась на низком длинном сундуке, прикрепленном к стене и служившем одновременно скамьей. Сапфировое платье цвета вечереющего неба, расшитое бриллиантами, мерцало в свете свечей. Хью поставил кубок на край сундука и заметил на полу под ногами сорочку из тончайшего шелка.
Он нагнулся, подобрал ее, легкую, как шепот, подошел к кровати и протянул Санче. Она судорожным движением протянула руку и выхватила ее; глазам Хью на миг открылась маленькая округлая грудь.
Хью отвернулся. Он слышал позади себя торопливый шорох, представлял белую арку ее рук в тот момент, когда она надевает сорочку через голову, маленькую округлую грудь. Его бросило в жар, и Хью с трудом подавил в себе желание обернуться. Он расстегнул и снял с себя красивый серебряный пояс с висящим на нем парадным кинжалом, отделанным драгоценными камнями, и отложил в сторону. Потом взял одеяло, подумал и прихватил подушку.
Когда он наконец повернулся к ней, Санча уже была в сорочке и смотрела на него широко раскрытыми глазами, словно муж был диким зверем и готовился растерзать ее. Глаза ее были черны как ночь и подернуты влагой.
Их взгляды встретились, но в тот же миг она отвернулась, и густые черные ресницы опустились, скрыв от него ее глаза. Хью медленно приблизился к кровати, положил покрывало в изножье, а подушку швырнул к резному изголовью. Потом сел, и кровать скрипнула под его тяжестью.
– Ты понимаешь, что теперь мы муж и жена? – спросил он.
Санча, избегая его взгляда, уставилась в одну точку где-то в углу кровати. Она отрицательно замотала головой; густые черные волосы упали ей на лицо, словно завеса.
– Не хочу я никакого мужа, – сказала она тонким, жалобным голосом.
Хью уныло вздохнул и, отвернувшись, принялся стаскивать башмаки. Не успел он повернуться к ней спиной, как почувствовал, что она схватила и потянула к себе одеяло, а оглянувшись, увидел, что она укрылась с головой. Он ничего не сказал, встал и резким движением стянул с себя рубаху и небрежно швырнул на складной стул возле кровати.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102