Его снедало любопытство.
– Подождите меня, – сказал он, отбрасывая одеяло и с сожалением покидая уютную теплую вмятину, которую его тело оставило в соломенном тюфяке. Он натянул штаны, сунул ноги в ботфорты и потянулся за рубахой.
– Этот человек – твой враг? – шепотом спросила Санча, которая озабоченно следила за тем, как он одевается. В ее голосе звучала тревога.
Хью обернулся к жене. В свете лампы, отбрасывавшей глубокие тени, глаза казались по-восточному удлиненными, непроницаемо черными и были неотразимо хороши.
– Нет, – успокоил он ее, приглаживая растрепанные волосы. – Спи, не волнуйся.
Едва стихли звуки их шагов, Санча встала и заковыляла через темную комнату к окну. Алиса не замедлила присоединиться к ней. Со своей удобной позиции они могли видеть большую часть монастырского переднего двора. В темноте мелькали факелы и фонари, слышались возбужденные голоса людей, лай собак и топот копыт. Эта суматоха и шум испугали Санчу. К тому же из-за темноты и расстояния невозможно было понять, что происходит, и, хотя рядом была Алиса, она чувствовала себя одинокой, беспомощной, как лист на ветру.
Спустившись во двор, Хью оказался в центре столпотворения. Вокруг кричали люди, ржали лошади, звенели кольчуги и, перекрывая шум, раздавались отрывистые команды. Хью ничего не понимал. Увертываясь от лошадей, он с трудом прокладывал себе путь в толчее. Хью был уже на середине двора, когда всадники на мгновение расступились, и он увидел огни фонарей у крыльца храма. Хью бросился в ту сторону. Когда он оглянулся, ни Румолда, ни Мартина не было видно.
У ступеней храма двигались темные фигуры людей. Из раскрытых дверей вышли несколько монахов и стали совещаться с всадниками; потом к ступеням подвели двух лошадей с подвешенными между ними носилками. Хью понемногу продвигался вперед среди спешивавшихся всадников, которые бряцали оружием и перебрасывались громкими шутками. Тут и там звучали взрывы смеха.
Неожиданно позади себя Хью услышал громкую брань, и кто-то схватил его за руку. Он резко обернулся и увидел своего сводного брата Гилберта.
– Тысяча чертей на твою голову! Как ты оказался в монастыре? – рявкнул Гилберт.
– То же самое я мог бы спросить и у тебя, – ответил Хью, рывком освобождая руку.
Тут же он заметил и Уолтера, младшего брата, который, скрываясь в темноте, разговаривал с какими-то людьми. То, что они оба здесь, ничуть не удивило Хью. Даже в детстве братья никогда надолго не расставались друг с другом.
Уолтер оглянулся на Хью и что-то сказал собеседникам. Хью не разобрал слов, но прекрасно слышал раздавшийся смех. Его внимание привлек солдат, который проталкивался рядом с ним сквозь плотную толпу.
– Милорд Нортумберленд! – выкрикнул солдат и, шагнув вперед, поймал поводья огромного серого коня, который медленно выступил из толпы всадников и пеших солдат.
Нортумберленд спрыгнул наземь. Хью совсем не таким представлял себе этого могущественного человека. Действительность, хотя бы с виду, сильно уступала легенде. Нортумберленд был худощав, жилист, носил висячие усы; огромный крючковатый нос торчал из-под шлема. Он резко повернулся к Хью, вперил в него пронзительный взор и осведомился:
– Это ты внебрачный сын Уильяма?
– Я, милорд, – ответил Хью.
– Он умер, – небрежно бросил Нортумберленд. – Восемь дней тому назад в Уоллингфорде.
Он повернулся к братьям Хью и заговорил с ними. Хью слышал, как он упомянул епископа.
В первый момент Хью не мог осознать всей реальности происшедшего. Он видел носилки, но ему и в голову не приходило, что на них находится труп. Как умер отец, отчего? Хью невидящим взглядом смотрел на трех солдат, которые с усилием снимали с носилок большой бесформенный сверток. Несколько человек бросились им на помощь и подхватили завернутое в материю и привязанное к доске тело. Какие-то фигуры мелькали перед Хью, его толкали, но он не мог заставить себя двинуться с места. Из храма показалась группа монахов. Среди них он увидел канцлера и толстого человека в облачении из золотой парчи, обращаясь к которому все говорили «ваше святейшество».
«Умер, неужели умер, так вот вдруг? Нет, невозможно в это поверить». Вероятно, Хью произнес эти слова вслух, потому что, когда он шагнул к носилкам, Гилберт крикнул ему:
– О, не сомневайся, старый осел действительно умер, хотя я предпочел бы, чтобы это случилось раньше, когда он еще был в своем уме.
– Хватит! – рявкнул Нортумберленд. – Все та же старая история. У меня нет времени на семейные склоки. – В его голосе, крадущейся походке было нечто такое, что заставляло людей повиноваться ему. Оттолкнув своего зятя, он решительно подошел к епископу и поздоровался.
Оглянувшись через плечо, Хью увидел, как Гилберт и Уолтер последовали за Нортумберлендом. Вскоре вся группа направилась к зданию капитула. Хью не пригласили, и он не сделал попытки присоединиться к ним.
Мартин, застрявший в толпе, нашел наконец Хью, когда тот собирался провожать носилки в храм.
– Возвращайся в комнаты для гостей, – сказал ему Хью. – Охраняй мою жену.
Когда Мартин ушел, Хью охватили сомнения, не переусердствовал ли он в своей осторожности. Ошеломленный случившимся, он поступил так, как, бывало, поступал в детстве, – спешил защитить от братьев то, что было ему всего дороже. Мало что изменилось с тех пор. Он повзрослел, но прежний страх остался.
Священник в пропыленной сутане, сопровождавший тело лорда Кенби на всем пути с юга, провел процессию через неф храма. По обе стороны алтаря Пресвятой Богоматери горело множество свечей.
Запах тления, исходящий от покойника, распространился по храму.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102