– Нет. Это личное. Я должен сам это сделать.
– И что потом, Грэм? Черт возьми, мне тоже противно думать, что этот шакал безнаказанно разгуливает по улицам, но здесь не Египет. Это Англия. Здесь есть закон. – Кеннет уже почти кричал.
– В пустыне тоже есть закон, – спокойно напомнил ему брат. – Некоторые сочтут такие наказания чересчур суровыми, но они вполне эффективны.
– Если ты попадешься, то тебя арестуют и повесят. – Лицо Кеннета исказилось от страдания. – Я все эти годы думал, что ты умер, Грэм. Все эти чертовы годы. Я не хочу еще раз тебя терять. Мы братья, я люблю тебя ничуть не меньше, чем свою жену и ребенка.
Брат всерьез переживал за него. Он не заслуживал такой привязанности. В душе у него было пусто и холодно, как в египетской гробнице. Ему уже случалось безжалостно убивать, и он был готов убивать еще. Любая женщина, узнав его ближе, бежала бы в ужасе. Но Кеннет, Бадра и Жасмин старались завлечь его в свой маленький уютный мир, полный любви. Грэм упирался до последнего. Он лишь стоял на пороге и подглядывал в щелочку.
Впрочем, все к лучшему. Когда в высшем обществе узнают тайну Грэма, богатство и знатность помогут Кеннету и его близким сохранить достоинство. В этом мире деньги ценятся гораздо выше чести.
В его циничные размышления вкралось беспокойство. Последнее время дела семьи пошатнулись. Они много потеряли, вложив деньги в акции железнодорожной компании «Балтимор энд Огайо». Цены на сельскохозяйственную продукцию упали, а урожай был скудным. Но Кеннет не унывал, говорил, что дела наладятся. Обязательно наладятся, если план Грэма сработает.
Хотя он и не родился в Египте, он усвоил местные понятия о чести. Он стремился оградить свою семью от скандала. Однако единственным избавлением было уничтожить это чудовище. Когда высший свет узнает о его неприглядном поведении, аль-Гамра умрет с позором. Но при этом все узнают и про то, что он сделал с Грэмом.
Его позор умрет вместе с ним на виселице. Он не призывал смерть, но был рад избавлению от боли.
Грэм рассматривал свое отражение в зеркале. В глазах читалась тревога. Он сглотнул комок, подступивший к горлу. Кеннет, Бадра и Жасмин. Им не дано постичь всю черноту его души.
Он заставил себя улыбнуться и произнес по-английски:
– Не волнуйся. Похоже, на балу будет настоящее столпотворение. Если даже он придет, мы ведь можем и разминуться.
Кеннет мельком увидел лицо брата в зеркале, пока слуга поправлял ему манжеты. Братья знали, что это лишь вопрос времени.
Грэм дождался, пока слуга и брат выйдут из комнаты, и скользнул в спальню. Нажав на выемку в деревянной обшивке стены, он открыл тайник. В старом доме их было немало.
В тайнике оказалась большая шкатулка кедрового дерева. Грэм достал ключ из ящика комода и открыл ящик. Внутри хранились его сокровища: половина папируса с картой, на которой был обозначен клад (впрочем, без второй половины карта была бесполезной), пожелтевшая фотография родителей и пачки денег. Грэм поклялся себе, что никто больше не застанет его врасплох без гроша в кармане. Он с грустью взглянул на фотографию и погладил ее кончиками пальцев. На него смотрели ясные карие глаза матери.
– Какой чудный у тебя малыш, Миранда, – говорили ее подруги про Грэма. – Весь в тебя. Такой красавчик.
«Какой у нас тут красивый мальчик», – раздался в его ушах злой насмешливый шепот.
У Грэма свело живот. На карте, нарисованной на папирусе, был обозначен клад: золотая статуэтка и бесценный изумруд, спрятанные в самом сердце египетской пустыни. Вторая часть карты была у аль-Гамры.
Отбросив гнев и сожаления, Грэм заглянул на дно шкатулки. Он снял синюю обертку с некоего продолговатого предмета размером с ладонь и положил его в ящик комода. Потом вернул шкатулку на место и закрыл тайник. Затем он взял загадочный предмет в кожаном чехле и внимательно его осмотрел.
В отличие от ставшей ему привычной по Египту джамбрии, этот маленький изящный нож, который можно было спрятать в рукаве, изготовили на заказ. Он удобно ложился по руке.
Грэм положил кинжал в карман и направился в холл. Теперь он был готов к балу у Хантли.
Глава 3
Из зеркала на Джиллиан глядел серый призрак – на бал ей пришлось надеть серое шелковое платье с высоким корсажем и строгим силуэтом – такой фасон уже давно вышел из моды. На лбу у нее выступили бисеринки пота. Они попыталась сделать глубокий вдох и успокоиться, но мешал корсет из китового уса.
Служанка расправила последние складочки на платье. Джиллиан поморщилась. Один-единственный раз ей довелось надеть ярко-голубое платье с открытыми плечами. Плечи у нее усыпаны бледными веснушками, но в полумраке борделя этого никто не заметил.
Интересно, нравятся ли Грэму веснушки? Стал бы он целовать каждую веснушечку, если бы они встретились при других обстоятельствах? Ласкали бы его жаркие губы каждое из этих крошечных пятнышек?
Грэм, красавец аристократ, лишивший ее девственности. У него был едва уловимый акцент, который она не смогла распознать, хотя его манеры выдавали в нем человека с положением и немалым состоянием. Ей будет ужасно неловко, если он тоже придет сегодня на бал.
Но как же она рада будет его увидеть!
Джиллиан оправила на себе платье. Дурацкие рукава фонариками были отделаны кружевом цвета слоновой кости. Волосы ей стянули на затылке так сильно, что болела голова. Лорд Странтон настаивал на том, чтобы она носила строгие прически, которые отвлекают внимание от ее «уродливых» рыжих волос. Из чувства противоречия она высвободила несколько локонов.
Джиллиан твердо решила, что в Рэдклиффе ни за что не будет носить корсет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93