Джиллиан со стоном выгнулась, с каждым его посасывающим движением по ее телу разливались волны тепла. Его влажные губы покраснели. Как она хотела впиться в них поцелуем! Джиллиан приподнялась и обхватила его руками за шею, притягивая к себе.
Он поцеловал ее в губы, ощущая вкус ее поцелуя и настойчиво требуя ответа. Затем он оторвался от нее, в его глазах пылала страсть.
– Расскажи мне поподробнее об экономической теории Маршалла.
Говорить? При таком безумном наслаждении?
– А… э-э-э-м… ну, мистер Маршалл придерживается теории, что в процессе своей эволюции человек становится более высокоорганизованным существом и что даже его животные страсти нуждаются в осмыслении…
– Животные страсти, – выдохнул Грэм. Он шутя зарычал, покрывая поцелуями ее ключицы и основание шеи.
– Э-э-м, о… ах… даже когда человек может себе позволить покупать более дорогую еду и напитки, его запросы все равно ограничены, поскольку сама природа ограничивает его-о-о-о… – Она застонала, почувствовав, как его губы снова ловят ее сосок. Он долгими неторопливыми движениями водил языком по отвердевшему бугорку.
Грэм поднял голову, его пылающий взор, казалось, проникал в самую душу.
– И? – спросил он.
– Грэм, пожалуйста, не будем сейчас об этой чертовой экономике, – сказала она умоляющим голосом. Она хотела, чтобы он взял ее прямо сейчас.
Грэм расхохотался и стал расстегивать брюки. Он навис над ней, осторожно раздвигая ее колени, глаза его при этом были чернее ночи. Джиллиан почувствовала, как нечто твердое упирается в ее увлажнившееся лоно, и тут он вошел в нее мощным толчком. Она скользила по дубовому паркету; он, не прекращая двигаться, крепко обхватил ее бедра, проникая в нее все глубже. Джиллиан закусила губу, еще немного, и она буквально утонет в удовольствии. Не в силах больше сдерживаться, она изогнулась дугой, уткнувшись лицом в его черный шелковый пиджак, чтобы приглушить крик наслаждения. Ее тело извивалось, будто по венам тек жидкий огонь. Грэм на мгновение застыл над ней, стиснув зубы, чтобы сдержать крик, а потом неистово содрогнулся.
Прерывисто дыша, он посмотрел на нее:
– Ну, как урок, понравился?
Язык не слушался Джиллиан.
– И… и что… мы проходили?
– Ну как же, хабиба, спрос и предложение. Ты пользуешься у меня большим спросом, а в обмен я предлагаю тебе столько удовольствия, сколько ты захочешь. По-моему, это взаимовыгодная сделка.
– Да, но какова цена сделки? – Она смотрела ему прямо в глаза, чувствуя его напряженную плоть в себе.
Грэм нежно поцеловал ее во вспотевший лоб.
– Любая цена, какую ты назначишь. Что ты скажешь, например, об обучении в колледже здесь, в Англии?
– Правда? Но деньги…
– Плевать на деньги. Придумаем что-нибудь. Если пойти учиться – твоя заветная мечта, Джилли, то я хочу исполнить ее. – Он погладил ее по щеке. – Преподнести ни золотом блюде, если это возможно.
Она через силу улыбнулась:
– На серебряном. Мы не можем позволить себе золото. Он рассмеялся:
– Если я устрою тебя здесь в колледж, Джилли, ты останешься со мной?
В его глазах отразилось мучительное одиночество. Они подумала обо всех потерях, которые он перенес в детстве, и у нее сжалось сердце. Но она хотела получить нечто большее. Она дала себе клятву, что у нее никогда не будет такой семьи, как у ее родителей, когда два человека живут под одной крышей, но при этом остаются чужими.
– Если ты хочешь, чтобы я осталась, все должно измениться, Грэм, – сказала она, медленно подбирая слова.
Он прижимал ее к полу к полу своим сильным телом – она не могла пошевелиться и явно была не в выигрышной полиции. Но она продолжала бороться, зная, что говорить надо именно сейчас, пока их тела слиты воедино и все его внимание безраздельно принадлежит ей.
– Меня не устраивает брак, в котором муж постоянно от меня отгораживается. Ты часами где-то пропадаешь и ничего мне не говоришь. Ты возводишь вокруг себя каменную стену и никого не пускаешь внутрь. Вот ты говоришь, что мужчины и женщины могут наслаждаться не только телом, но и умом друг друга, а сам отгораживаешься от меня. Поделись со мной, Грэм. Я все пойму и смогу принять тебя таким, какой ты есть.
Его взгляд стал холодным и отчужденным. Он снова замкнулся в себе. Молча встал, привел себя в порядок, отряхнул свои шелковые брюки, словно между ними ничего не произошло, словно он не слышал ее слов.
В дверях он задержался и не оборачиваясь произнес:
– Я распоряжусь, чтобы мой секретарь подыскал для тебя университет. Подумай об этом, Джиллиан. В моих силах исполнить твое самое заветное желание, если ты, конечно, останешься со мной.
«Да, но подаришь ли ты мне при этом своё сердце, – с горечью подумала она. – Как же мне остаться, если ты продолжаешь отгораживаться от меня?»
Он вышел, а она осталась лежать на полу: юбки задраны, его семя стекает по ее влажным бедрам…
Грэм тщательно и последовательно воплощал свой план. Джиллиан не должна ничего знать. Чтобы поправить пошатнувшиеся финансы, он продал одну из четырех чистокровных арабских кобыл, приобретенную у племени хамсинов. Половину вырученных от продажи денег он направил хамсинскому шейху в счет оплаты, но Джабари отказался от этих денег. Вместо этого он запросил небольшой процент с продажи будущего потомства. «Я имею в виду потомство твоего жеребца, а не твое. Кстати, о потомстве, – писал дальше шейх, – прими поздравления со свадьбой. Считай, что лошади – мой подарок к свадьбе».
Грэм вздохнул, перечитывая письмо шейха. Итак, на какое-то время о финансовых проблемах можно забыть.
Теперь Грэм мог проводить больше времени с отцом Джиллиан в его клубе, устанавливая с ним доверительные отношения, и убеждать графа, что он поддерживает его законопроект.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93